До сих пор все, что касалось промысла омуля, представлялось мне в каком-то ореоле поэзии и романтизма. Я видел лишь смельчаков, добывавших красивого омуля среди красот байкальской природы. Отчаянный Панфил, его товарищи-богатыри— неустрашимые воры реки Селенги, наконец, беспечные рыбаки, спавшие на середке черного рокочущего Байкала, — все это была красивая лицевая сторона медали, отмеченная подвигами смелости и бесстрашия… Какой резкий ошеломляющий контраст представляли собой четыре молодые труженицы, вдыхавшие отравленный воздух на душном дворе рыжего частника из Верхнеудинска! Гноящиеся пальцы, разъеденные солью и покрытые собственным гноем пополам с беловатым жиром омуля; платье, вымазанное в вонючих кишках и липкой икре, — вот обратная сторона медали, не кричащая о громких подвигах человеческой смелости!
* * *
Я вернулся к костру. Завтрак был готов. Круговая чаша с вином ходила по рукам и не миновала меня. Рыбаки перешучивались. Взрывы веселого смеха то-и-дело громко раскатывались над зеленым лугом. Таяли во рту вкусные, нежные кусочки испеченного омуля…
Зарумянившийся, испеченный на палочке омулек уже не был ни «смертельным», ни «кровавым»… Он просто был славной, вкусной рыбкой…
Олень — цирковой артист
Лошадь можно научить брать барьер без всадника; прыгают через веревочку собаки; даже кошку можно заставить брать препятствия, хотя прыгает она обычно с выражением чрезвычайного отвращения на мордочке и даже в кончике нервно вздрагивающего хвоста. Немецкие бродячие цирки в погоне за дешевой сенсацией придумали новый аттракцион — берущего барьер оленя. Странно видеть это величественное животное, рожденное среди призрачных огней северного сияния, покорно скачущие на корде через подставленные цирковыми дрессерами шесты.
УМНЫЙ АПИС[14]
Рассказ Редиарда Киплинга
В Провансе[15]), в департаменте Устья Роны, к западу от города Шамбр, находится прямая и ровная дорога, получившая заслуженную известность среди автомобилистов, пользующихся ею для рекордов.
Я неоднократно пытался промчаться по этой дороге, однако, каждый раз либо дул мистраль[16]), либо навстречу двигалось бесконечное стадо. Но однажды после яркого, почти египетского заката настал вечер, не воспользоваться которым было бы преступно. Чувствовалось дыхание близящегося лета. Лунный свет заливал широкую равнину; резко вырисовывались на дороге тени остроконечных кипарисов. Мой шофер, произведя предварительную разведку, доложил, что дорога в безупречном состоянии и свободна до самого Арля[17]).
— Посмотрим, на что «она» способна при хорошей дороге, — заявил он. — Весь нынешний день «она» так и рвется из рук. Не я буду, если сегодня «она» себя не покажет!
Мы решили произвести испытание машины после обеда. Нам предстояло проехать без малого тридцать километров.
В отеле, где мы ожидали вечера, за общим столом рядом со мной сидел пожилой бородатый француз, приехавший на быстроходном автомобиле «Ситроэн». Из его разговора я понял, что он провел значительную часть своей жизни в Аннаме и Тонкине (французские колонии в Индо-Китае). Он сказал мне, что слыхал от шофера о нашем намерении произвести испытание машины на скорость. Он очень интересуется автомобилями, он любовался моей машиной, — одним словом, он был бы весьма признателен, если бы я ему разрешил прокатиться с нами в качестве наблюдателя. Отказать было неудобно. Зная моего шофера, я почти не сомневался, что за этим кроется пари.
Когда француз пошел за своим пальто, я спросил его имя у хозяина гостиницы.
— Вуарон, Андрэ Вуарон, — был его ответ. — Вот этот самый. — И он размашистым жестом указал на украшавшие стены столовой широковещательные рекламы, в которых сообщалось, что «братья Вуарон» торгуют винами, сельскохозяйственными орудиями, химическими удобрениями и иными товарами.
В течение первых пяти минут нашего пробега Вуарон говорил мало. Затем он совсем умолк. Шофер угадал: наша «Эсмеральда» была в ударе. После того, как индикатор[18]) машины поднялся до известной цифры и оставался на ней на протяжении трех головокружительных километров, Вуарон нарушил свое молчание. Он выразил полное удовлетворение и предложил мне отпраздновать в отеле блестящий пробег.
— Там я держу для друзей одно винцо, — сказал он, — о котором хотел бы узнать ваше мнение.
По возвращении в отель Вуарон исчез на несколько минут, и я слышал, как он возился в подвале. Затем он пригласил меня в столовую. На тускло освещенном столе стояли пользующиеся известностью туземные блюда, а среди них — бутылка огромных размеров с белым значком на красной этикетке, с буквой «В» и датой. Вуарон откупорил ее, и мы выпили за здоровье моей машины. Бархатистый ароматный напиток красновато-топазового цвета, не слишком сладкий и в меру сухой, играл и пенился в наших вместительных бокалах. Много вин смаковал я на своем веку, но ни разу еще не пробовал такого восхитительного напитка. Я спросил, что это за вино.
— Шампанское! — торжественно ответил Вуарон.
— А где можно его достать? — поинтересовался я.
— Здесь. В других местах, вероятно, не так-то легко его найти. Видите ли, настоящие вина мы, виноградари, не пускаем в продажу. Мы лишь обмениваемся ими между собой.
В отеле шумно запирали двери, захлопывали ставни. Последние слуги, зевая, отправились на покой. Вуарон открыл окно, и лунный свет залил комнату. Можно было слышать, как город Шамбр дышал в объятиях первого сна. Вдруг раздался какой-то гул — топот множества копыт, рев, мычание, неясные крики и заглушенный короткий лай. Туча пыли поднялась над стеной дворика, и густо запахло скотным двором.
— Гонят стадо, — пояснил Вуарон. — Вероятно, мое… Так и есть: я слышу голос Кристофа. Наш скот не любит автомобилей, поэтому мы его гоняем ночью. Вы не знакомы с нашими краями? Например, с Камарга, с Кро[19])? Я отсюда родом. Под старость я снова здесь обосновался. Во Франции нет красивее нашего края.
Он говорил с горячим чувством, с каким только французские буржуа умеют говорить о «родном уголке» и о «своей обожаемой родине».
— Если бы я не был занят всем этим, — Вуарон сделал жест в сторону объявлений, — я бы жил безвыходно на моих фермах вместе со стадами и поклонялся бы им, как индус или зулус. Вы знакомы с нашим камаргским скотом? Нет? Очень, очень жаль… К такому знакомству нельзя подходить легкомысленно. У наших животных умственные способности куда выше, чем у других. Они пасутся, жуют жвачку и при этом размышляют. Представьте себе, они грудью встречают мистраль. Ведь этого многие автомобили не в состоянии сделать. А когда этакое животное начинает думать — только держись! Видали мы, к чему это приводит…
— Неужели они действительно такие у вас умные? — лениво спросил я.
— Надеюсь, вы мне поверите, — продолжал Вуарон, — если я вам расскажу один факт, показывающий, что представляет собой думающая скотина.
В юности, когда я жил в отцовском доме, все мои интересы, вся моя любовь были сосредоточены на нашей скотине. Мы живем здесь, вы видели, в домах, похожих на старые замки. Они окружены житницами — большими житницами с белыми стенами и скотными дворами. Все это обнесено высокой стеной. Это — замкнутый мирок, живущий своей особой жизнью…
У нас в Камарга и Кро мальчишки пробуют свои силы, состязаясь с бычком, который играя бодает их среди навозных куч. Наши ребята целый день бегают среди коров, которые не слишком-то любезны. Вместе с пастухами мальчики выезжают пасти стадо. А через некоторое время они встречают уже взрослыми тех бычков, которые когда-то в шутку бодали их. Так жил и я до тех пор, пока мне не пришлось уехать в колонии…
15
Прованс — бывшая область в Южной Франции. В настоящее время разбита на ряд округов-департаментов, в их числе — департамент Устья Роны.
18
Индикатор — указатель работы машины, в частности — указатель развиваемой автомобилем скорости.
19
Камарга — остров в устье Роны, на котором держат стада рогатого скота и полудиких лошадей. Кро — местность в том же департаменте, славящаяся своим скотом.