Но дальше нам приготовлено новое испытание: пока мы возились с лодкой, прилив сделал большие успехи. Он не оставил нам ни клочка галечной отмели. Нам приходится лезть прямо по большим каменным глыбам, по крутым склонам скал, по глубоким сугробам снега. Горлов, пытаясь поймать ускользающую лыжу, первый начинает зимний купальный сезон. Я не отстаю от него, и когда мы приходим в Минкино, деревушку на берегу залива против Мурманска, на нас нет ни одной сухой нитки.
VI
Горлов борется с шубой. — Я вываливаюсь из саней. — Олень играет в снежки. — Заросль рогов. — Собака-пастух. — Лапландский ковбой. — Олени уходят на запад.
Мы сговорились с веселым круглоголовым пулозерским лопарем, чтобы он отвез нас на оленях из Пулозера в Ловозеро.
Его зовут Архип. Он раздобыл нам на дорогу меховые сапоги — пимы и пару прекрасных лопарских шуб — малиц. Они сшиты из оленьих шкур без застежек, мешками, и надеваются через голову. К воротникам их пришиты «головы» — капюшоны из пушистой шкуры молодого оленя, а к рукавам — рукавицы.
Пимы
Нам показывают, как нужно надевать эту неуклюжую одежду. Это оказывается не так просто, и когда Горлов первый решается вступить с ней в борьбу, мы все покатываемся со смеху. Накинув малицу на голову, он поднимает руки и начинает искать отверстия рукавов. И малица, уморительно напоминая балаганных петрушек, которых надевают на пальцы и заставляют проделывать разные штуки, вдруг принимается суетливо размахивать пустыми рукавами в воздухе, борется с каким-то невидимым противником, неожиданно пускается в пляс, а в это время «голова» малицы беспомощно болтается на груди. Потом раздувшиеся рукава описывают дугу вниз, малица вся оседает, и в отверстие «головы» выныривает красное, вспотевшее и обалделое лицо Горлова с прядью волос на носу. Новый взрыв смеха встречает это появление.
Малица
Надев малицы, мы внимательно изучаем их. Оказывается, руки из рукавиц можно легко вынуть через разрезы на пульсе. Это очень удобно. Потом оказывается, что их можно вытянуть из рукавов и внутрь и, не снимая малицы, залезть в брючный карман. Совсем хорошо!
Мы пробуем двигаться в малице, махать руками, ходить, прыгать. Обнаруживаем, что вместо рук у нас лапы, короткие и неловкие. Посмотреть в сторону, не повернувшись всем туловищем, нельзя: мешает капюшон. Мехом малица обращена внутрь, а сверху на нее надевают «рубашку» — черную покрышку из материи для защиты кожи от сырости. В этой рубашке малица смахивает на монашескую рясу. В общем от нашей новой одежды мы в восторге. Но с непривычки чувствуем себя в этой громоздкой упаковке довольно беспомощными медведями.
Архип везет нас в лес, где у него пасется стадо, чтобы показать, как он будет «имать» оленей для нашей поездки в Ловозеро. В сани он запряг четырех «важенок» — оленьих самок. Это крошечные серые зверьки, вряд ли крупнее больших собак. Они очень шустры. Дорога гладкая, накатанная, и они бегут во всю прыть, галопом, забавно подкидывая зад. В их галопе есть что-то, напоминающее неуклюжий бег кенгуру. Вдобавок они очень суматошны. На поворотах животные наскакивают друг на друга, крайние давят на средних — получается впечатление панического бегства. Глядя на них, мы не можем удержаться от смеха, вместе с нами хохочет и Архип. Он, пожалуй, лишь для своего удовольствия помахивает хореем и кричит:
— Кщ-кщ-кщ!..
По крутому спуску олени выносят нас из леса на озеро. Резкий поворот влево, я соскальзываю с саней, на которых нам втроем тесно, и лечу в снег. Сразу чувствую несоответствие между скоростью нашей езды и мягкостью падения. А когда я встаю и догоняю поджидающие меня сани, Горлов между взрывами хохота говорит мне, что я так плавно опустился в снег, что никак нельзя было подумать, что меня сбросило. Это малица придала мне столько медлительности.
Лопарские сани
В лесу за озером Архип распрягает важенок, привязывает их к деревьям, берет на веревочку белую собачонку очень смиренного вида, которая всю дорогу бежала за нами, надевает лыжи и уходит искать стадо. Обновляя малицы, мы барахтаемся в снегу, а потом ложимся на спину, раскинув руки, и наслаждаемся: двадцать пять градусов мороза, а нам не холодно!
Оленеводство — основное занятие лопарей. Олень дает своему хозяину все— и пищу, и одежду, и заработок. Но ведут свое оленеводческое хозяйство лопари очень примитивно. Стада их круглый год пасутся без присмотра, зимой— в лесах, летом — где-нибудь на возвышенной тундре или у моря, где не так много комаров. Под предводительством старого опытного оленя-самца — «гирваса» — стадо само отыскивает себе хорошие пастбища, а хозяин лишь раз в неделю находит оленей по следам, чтобы проверить, не отбился ли кто-нибудь из них, не задрал ли какого-нибудь медведь или волк, нет ли больных животных в стаде.
…В лицо мне летят комья снега. Думая, что это забавляется Горлов, я громко угрожаю расправой. Но он смеется, и снег продолжает лететь мне в нос и в глаза. Тогда я со свирепым видом поднимаюсь. Но разом мое настроение меняется, когда я вижу настоящего виновника моей беды.
Совсем близко задом ко мне стоит одна из наших важенок. Ногами и головой она выкопала перед собой большую яму в снегу и почти вся залезла в нее. Наружу торчит только один зад с маленьким треугольным белым хвостиком. Она все еще продолжает расширять свое логово, сильно отбрасывая назад копытами снег — прямо в меня. Заинтересовавшись, я обхожу ее спереди и наблюдаю.
Нижние пласты снега твердые, слежавшиеся, и копать их трудно. Но сильные копыта оленя быстро справляются с ними, и скоро из-под снега показывается земля, слой высохшей хвои на ней и синевато-белые ветвистые кустики мха. Этот мох и есть цель всех стараний оленя. Это ягель, главная и почти единственная оленья пища.
Копыта сделали свое дело, теперь очередь за губами. Ими олень очень ловко обсасывает кустики мха, выбирая самые вкусные, самые нежные его части и оставляя все более грубые стебельки. Когда с краев ямы скатывается снег и засыпает ягель, важенка легко отбрасывает его движением головы.
Потом снова несколько ударов копытами, и мясистые губы отыскивают все новые и новые слои мха. Так, постепенно передвигаясь с места на место, олень отыскивает себе под снегом пищу. И через два часа весь снег вокруг нас изрыт и перерыт так, что кажется, не четыре важенки здесь работали, а целое стадо.
Весной, когда снег покрывается крепким настом, а на открытых ветренных местах и настоящим льдом, для оленей наступает самая трудная пора. Тогда слабые олени совсем не могут достать ягеля, и людям приходится им помогать. А более упорные в кровь разбивают себе копыта, на ногах у них появляются язвы и горячие опухоли. В эту пору много оленей гибнет от копытной болезни.
Оленья упряжка
Нам уже надоело ждать, когда мы наконец слышим заливистый лай собачонки и окрики Архипа. Слышатся скрипучие шаги по снегу и треск кустов. На поляну выходит стадо, и нас окружила путанная заросль нескольких сот оленьих рогов. Мы с интересом разглядываем тяжелые оленьи головы, их короткие низкие шеи, высокие холки, горбатые поясницы. Вот прекрасный бык остановился перед нами. У него сильные ветвистые рога, широкий лопатовидный отросток их нависает на лоб. Несмотря на свой сонный вид, этот олень себе на уме: уж очень коварно поглядывают на нас его маленькие серые глаза. Шерсть у него дымчатая и только голова бурая с белыми отметинами на лбу.