Город лихорадило не на шутку. Каждую минуту что-то происходило, и это что-то не предвещало ничего хорошего. Прометей разрезал Акрос на две половины: пищеблок, лаборатория, часть грузового порта и залы управления на нулевом этаже остались зонами отчуждения. Интересно, что же происходило там сейчас? Заражение, хаос, смерть?
— Разрешите обратиться, старший лейтенант? — Питерсон подкрался к Бейкеру почти на цыпочках, не хотел напугать его, но и надеялся не нарваться на пулю. У Эдварда была соответствующая репутация.
— Разрешаю, старшина!
— Уже долгое время от команды зачистки нет никаких вестей, разрешите, я проверю коридоры?
— Ответ отрицательный, — Эдвард кивнул в сторону Хватова. — Задержанный представляет второй уровень угрозы, по инструкции его должны сопровождать не менее трёх человек одновременно.
— Он в кандалах, на нас защита, — Питерсон старался говорить спокойно и вежливо, но заметно нервничал. — Я не думаю, что есть смысл опасаться его псионических атак.
И опять это: я думаю. Как же Бейкера выводили из себя эти легкомысленные слова. Он терпеливо молчал. Если дать согласие, Питерсон выдвинется в коридор, и тогда Эдвард пристрелит его в спину, но что делать потом со свидетелем? Бейкер молча смотрел на рядового, что держался в отдалении. Он опять снял защитный шлем, впрочем, под натиском тяжёлого взгляда лейтенанта снова его надел. За Хватова не стоило даже беспокоиться, а вот этот желторотый не будет держать язык за зубами. Вряд ли станет свидетельствовать открыто, но за бутылкой шнапса обязательно сболтнет лишнего. Сослуживцы это подхватят, и ещё одним нехорошим слухом о Бейкере станет больше. Хотя Эдварду ли беспокоиться за свою репутацию?
— Ответ отрицательный, старшина, мы не будем нарушать регламент.
— Но сэр, я считаю, что группа зачистки сейчас в большей опасности, чем мы; может быть, есть смысл вернуть их на позицию? В городе явно происходит что-то...
Питерсон не успел договорить, лампы над головой загудели, и коридоры залились светом.
— Вы ошибаетесь, старшина! Как вы видите, сбой, если, конечно, это был сбой, устранён, и мы выполняем задание согласно плану!
Эту удачную карту подбросила сама судьба. Бейкер повысил голос, властно очерчивая свою позицию. И в следующий раз он не будет тратить на это слова и время, только пули.
— Да, но видеофоны по-прежнему...
— Выполняйте! — Эдвард прикрикнул на подчинённого и направил на него пистолет. Бейкеру показалось, что от крика Хватов дернулся, но это была лишь фантазия его разгоряченного разума.
— Вас понял, продолжаем выполнять приказ, — Питерсон отступил, подняв руки.
— Чертов псионик, ты жив или мертв? — Бейкер снова ткнул пистолетом Максима в плечо. Неопределенность хуже смерти.
* * *
Чулан ходил ходуном от веера атак. Доски отлетали в шахматном порядке, обнажая щели, в которых Максиму были видны очертания Чужака: длинные руки, больше похожие на щупальца, безумный взгляд глаз-щелочек. Бесформенной тенью он кружил вокруг укрытия Хватова, отщипывая от него кусочек за кусочком.
— Не сопротивляйся мне, малыш, я твой друг!
— Иди прочь, я тебя не знаю! — Максим едва успевал возвращать выбитые доски на свои места; он создавал их из воздуха, выставляя руки, но все равно не успевал за врагом. В их дуэли силы были не равны.
— Малыш, ты ошибаешься, ты уже слышал этот зов, я вижу, как трясутся твои пальцы, ты его узнал.
Это было правдой. Максим боролся с дрожью, но никак не мог укротить поток эмоций, бьющий через край.
— Уходи, я не хочу с тобой играть! — тонкий детский голосок окрасился хрипотцой.
Пыль, кружащая в воздухе, исчезала, пространство изменялось на глазах.
— Ты любишь прятки, не обманывай меня!
Еще несколько досок отлетело от стены, но за ними уже не было просветов, только серый от подтёков воды бетон. Чулан наполнился сыростью и прохладой. Голос Чужака отдалялся, между ними выросла неожиданная преграда. Воспоминания Максима выстраивались в подземный лабиринт водостока проходящей под городом реки. Когда-то давно её спрятали в трубу и забыли. Мальчик с опаской открыл покосившуюся дверь и выглянул в коридор. Ему было тринадцать лет и катакомбы города — его родной дом. Где-то совсем близко плескалась вода, тусклые лампы перемигивались с гипнотизирующей монотонностью.
— Где ты, малыш? — голос Чужака убаюкивал, но он пока звучал еще очень далеко, в соседнем канале или где-то выше по течению. Максим прикусил кулак, чтобы не закричать от страха и не выдать себя. Он лишился укрытия и теперь казался легкой добычей. Стоять на месте было равносильно самоубийству, поэтому Хватов двигался в полумраке наугад, ориентируясь лишь по голосу своего преследователя.