– Продует ещё...
– Саш, тут душновато.
– Ничего, жар костей не ломит. Хуже будет, если простынешь. Ещё этого тебе не хватало.
Хмурятся и мои любимые брови, их тоже срочно надо расправить, но шкатулочка опустела. Я всё истратила на доктора: просто беспричинно хотелось, чтобы человек улыбнулся. Почему-то я уверена: хороший человек. Когда она улыбается, лицо совсем другое – светлое, симпатичное.
Ночь. Улица. Фонарь. Палата. И спрута тень ко мне плывёт... Я могу многое, но не всё. С этим зверем мне не справиться сейчас самой, придётся звать на помощь. Доктор, наверно, уже ушла домой.
Сердце – белка в колесе. Лапки бегут, колесо крутится, набирая обороты, и воздух улетучивается из-под белого потолка. Ловлю его ртом, как рыба, но его слишком мало – тёплого, душного, но мне хоть бы такого чуть-чуть. Я – кит, выброшенный на сушу, меня сейчас раздавит тяжестью собственного тела.
Нет, мой рыцарь-спаситель сегодня – на дежурстве. Собранный, решительный, беспощадный к спруту. Не до улыбок: надо прогонять врага – аритмию и достать белку из колеса, чтоб отдохнула немножко. Иглы-мечи пронзают тело спрута, а кислород – как базука. Бабах – и чудовище сносит огненной струёй. В вены вливается тишина. Красивые, но усталые, действительно не выспавшиеся глаза. Что они тут видят? Стонущих пациентов, боль, страдания, недуги. Никакой радости. В шкатулочке бешеных белок не осталось, но всё-таки есть одна – последняя. Из колеса.
– Простите, доктор. Я больше так не буду. Отдыхайте.
Сосредоточенные морщинки расправились, рыцарское забрало поднялось, губы дрогнули в ответ. У белки всё получилось, и она может распластаться на пушистом пузике, загнанно дыша.
Утро оскалилось акульими зубами сосулек, серая застиранная простыня неба пахнет хлором. А надо мной склонился рыцарь – победитель спрутов. Его дежурство закончилось.
– Ну, как вы тут, улыбчивая вы наша? Больше не будете хулиганить?
– Нормально, доктор. Я буду хорошо себя вести.
А с её плеч на одеяло прыгает мой беличий зоопарк – сыплется, как из рога изобилия, с писком и визгом, с клоунскими ужимками. Сразу в палате становится светло и весело, сумасшедшая круговерть солнечных зайчиков ослепляет, а шкатулочка в груди наполняется золотым сиянием.
На сизовато-розовой кожице огромных виноградин мерцают капельки воды, хромовым блеском охватывают часы родную руку. Серые глаза – не такие, как это небо, в них – сталь с тёплой волшбой, выкованная с любовью.
– Ну что? Совсем плохо? – Тихий, расстроенный голос. Ангел уже знает, что тут было ночью.
Опять хмурится, надо срочно выпускать скорую беличью помощь. Всю сразу, потому что одной пушистой хулиганке тут не справиться, нужна целая армия. Я открываю шкатулочку.
– Ну... Повоевали ночью немножко, но наше дело – правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами.
Голос Левитана у меня, конечно, не получается, но белки делают своё дело: губы дрожат, строгие складочки разглаживаются, и вот она – моя суровая, собранная и деловая, стальная леди, которой посреди «боевого» дня вручили яркую коробочку с волшебным подарком. И она растаяла, моя красивая серебряная Снегурочка, и стала просто Сашей – родной, домашней, с любящими глазами.
– Вояка ты мой. – Её смешок – прозрачный звон капели с крыш. Лоб прижимается к моему. – Виноград хочешь?
– Давай.
Её губы подносят мне ягодку, прохлада и сладость струится в рот, а потом мягко ложится тепло поцелуя.
– Всё будет хорошо.
И это правда.
29 октября 2015 г
Ты – это судьба
Вчера был странный день. До сих пор нахожусь в... задумчивых чувствах.
Вечером зашла Елена, Сашина «бывшая». Та самая голубоглазая красавица-адвокатесса, которая безвозмездно защищала на суде мою подругу Риту. Она, в общем-то, приехала сюда в гости к родным, но не удержалась от соблазна навестить нас, а точнее, Александру.
Она вошла в дверь – статная крашеная блондинка с элегантной короткой стрижкой, в бежевом пальто, окутанная невесомым облаком тонкого парфюма и этой прохладной аурой цивилизованно-дружеских отношений. Столичный лоск и успешность – внешне, а глаза – голодные. Не физически, душевно.
Саши ещё не было дома, когда она зашла. Выпили кофе, поболтали о том, о сём. У меня как раз пирожки подоспели, и Елена со смехом сказала:
– Повезло Саше с женой. Прямо Царевна-лебедь...
Я стояла в кухонном фартучке, держа пухлыми варежками-прихватками противень с румяными пирожками из Антоновки... Какая уж там царевна. Но спину и голову я привыкла держать прямо.