Покойный Неэйл Постман [Neil Postman]однажды сказал, что проблемы общества нельзя устранить только с помощью информации. Он строил свою аргументацию на параллельных утверждениях:
«Если в мире есть голодающие — а они есть — это происходит не от недостатка информации. Если преступность процветает в подворотнях, это происходит не от недостатка информации. Если издеваются над детьми и избивают жен, здесь нет ничего общего с недостатком информации. Если не работают школы и не уважают демократические принципы, здесь также нет ничего общего с недостатком информации. Если нас одолевают эти напасти, это оттого, что не хватает чего-то другого».
Начиная каждое предложение с «если» и заканчивая четыре последовательных предложения «недостатком информации», Постман создает чеканный язык и убеждающий ритм.
Я вдруг начал видеть параллели повсюду. Вот отрывок из последнего романа Филиппа Рота [Philip Roth] «Заговор против Америки». В одном из его фирменных длинных предложений, Рот описывает жизнь рабочих-евреев в Америке 1940-х годов:
«Мужчины работали по пятьдесят, шестьдесят и даже семьдесят и больше часов в неделю; женщины работали все время; без помощи сберегающей силы техники, они стирали белье, гладили рубашки, штопали носки, меняли воротнички, пришивали пуговицы, проветривали от моли шерсть, полировали мебель, подметали и мыли полы, мыли окна, чистили раковины, краны, туалеты и плиты, пылесосили ковры, ухаживали за больными, покупали продукты, готовили еду, кормили родных, прибирали в шкафах, следили за покраской и мелким ремонтом, устраивали религиозные церемонии, платили по счетам и вели домовую книгу, и одновременно следили за здоровьем детей, их одеждой, опрятностью, питанием, учебой, поведением, днями рождения, дисциплиной и моралью».
В этом впечатляющем реестре работ, я насчитал 19 параллельных «стирали белье» фраз. Но что заставляет предложение звучать, так это эпизодические отклонения от образца, например, «чистили раковины, краны, туалеты и плиты». Тот же эффект в первой части предложения. Рот мог написать: «Мужчины работали по пятьдесят, шестьдесят, семьдесят часов в неделю», — идеально параллельный ряд определений. Вместо этого, он дает нам: «и даже семьдесят и больше». Нарушая образец, он делает акцент на последнем элементе.
Такое намеренное нарушение параллельности также добавляет мощи в концовку речи доктора Кинга:
«Пусть свобода звучит с причудливых вершин Калифорнии! (это соответствует модели)
Но это не все; пусть свобода звучит с горы Стоун в Джорджии!
Пусть свобода звучит с горы Лукаут в Теннеси!
Пусть свобода звучит со всех холмов и пригорков Миссисипи. С каждой стороны, пусть звучит свобода».
Когда Кинг направляет компас свободы в сторону расистского Юга, он меняет модель. Обобщенная топография Америки сменяется местностями, явно ассоциирующимися с расизмом: гора Стоун и гора Лукаут. Последняя вариация покрывает не просто выдающиеся горы, а каждый дюйм Миссисипи.
Каждый писатель может упустить параллельность из вида. Результат для читателя сравним с выбоиной на скоростном шоссе. Тряхнуть может сильно.
Что, если бы создатели Супермена сказали бы нам: Человек из Стали защищает правду, справедливость и еще много американских ценностей? Что, если бы Святой Павел учил нас: три главные добродетели суть вера, надежда и приверженность благим целям? Что, если бы Авраам Линкольн написал бы о правительстве: людей, для людей и целой нации, включая красные и синие штаты? Эти нарушения параллельности напоминают нам о строгой симметрии оригиналов.
Практикум
1. Проанализируйте некоторые из Ваших последних статей, помня о параллелизме. Найдите примеры, где Вы использовали параллельные структуры. Попадаются ли в тексте «выбоины» — выпадения из параллельной структуры, которые могут сбить читателя?
2. Помня о новом приеме, начните примечать параллелизмы в романах, документальной прозе и журналистике. Когда найдете примеры, отмечайте их карандашом. Обсудите эффекты параллельных структур. Начните с примера из Филиппа Рота, приведенного выше.
3. Для развлечения, возьмите слоганы или поговорки с параллельной структурой и перепишите последнюю часть. К примеру, Джон, Пол, Джордж и барабанщик, который носил очки-велосипеды[81].
№ 32: Переход от приемов к привычке
Даже если Вы располагаете тысячей приемов, письмо — это каждый раз проверка веры в себя.
Когда мой приятель Том Френч [Tom French] впервые прочитал приемы письма, он дал моей работе следующую оценку: «Дружище, ты рассматриваешь письмо от клеточного до метафизического уровня». Когда впереди еще 20 приемов, я готов сделать переход от описания приемов письма к описанию полезных привычек писателя. Возможно, эти привычки и не перенесут Вас в метафизический мир, но они призваны помочь справиться с эмоционально-психологическими подводными камнями профессии.