А за это время в маленьком домике у подножия Тахтарчунворра каждое лето становилось все теснее. Попрежнему ученые, расходясь звездой, бороздили тундру. Один из этих энтузиастов — профессор Ганешин — погиб, застигнутый в горах бурей, другой выдержал бой с орлицей: разъяренная птица швыряла в него камнями, кусками торфа и била крыльями. Тундра защищалась.
И вот в 1929 году чья-то рука обвела кружком участок Хибинской тундры на карте пятилетки, написала на нем «Апатито-нефелиновый комбинат», затем провела от него черно-белую черту к станции Белой и очертила район будущих поселений.
Так попала на карту избушка, затерянная в горах. Осенью этого же года начались пробные буровые работы и от станции к избушке была проложена грунтовая автомобильная дорога. Затем пришла зима, и работы остановились.
Но летом 1930 года в тундре происходит что-то необыкновенное, и географическая карта становится похожей на мелькающие кадры кино-фильма. Вместо старой карты тундр, где озера, реки и горы скромно обведены пунктиром, перед нами новая карта. Там, где по старой карте значились озера, — оказались горы. Реки получили другое течение и горные хребты другое направление. Геологическая карта полуострова, покрытая однообразным красным цветом гнейсов и сланцев, расцвела десятками цветов и оттенков разнообразнейших и редчайших минералов.
От станции Белая, которая теперь уж не Белая, а Апатитовая, проложена нить железнодорожного пути до самой горы Айкуайвенчорр. На озере Вудьявр вырос целый городок с населением в несколько тысяч. Буровые вышки приникли к скалам обнаженных «чорров».
Но снова сменяются кадры, и снова перед нами новая карта. Это карта самого близкого будущего тундры. На ней вместо походного городка — социалистический город Хибиногорск. Три гидро-электрических станции кольцом своих проводов питают предприятия апатито-нефелинового комбината.
Автомобильные дороги прорезали оленьи тропы. Новые железнодорожные пути дугой обогнули горы, прошли по тундре до Белого моря. И, что особенно удивительно, — новый город далеко за полярным кругом, в посрамление старых географов, оказался опоясанным широким кольцом огородов и полей. На огородах поспевает великолепная капуста, картошка, свекла и зреет садовая земляника. На полях под вечным полярным солнцем зреет рожь, ячмень, овес. А на городской площади цветут левкои, гвоздики и астры.
Это не только — будущая карта. Это уже есть на полях и огородах Хибинской опытной станции и даже еще севернее, на Кольском полуострове.
Все эти «чудеса», эта новая карта породилась теми белыми глыбами, которые наши ученые вывезли в 1929 году из Хибинских тундр. Они оказались высокосортным, чистым апатитом.
Апатит это вот что: это минерал, содержащий после своей обработки до 44 % фосфорного ангидрида (формула Р2O5 ее знает каждый рабочий на приисках) — самый богатый фосфором минерал. А фосфорные препараты, положенные на наши поля, могут увеличить их урожайность вдвое, могут избавить нас от ежегодного ввоза из Марокко 200 000 тонн фосфорных удобрений, стоящих 5 000 000 золотых рублей. Помогут нам покончить с тем позорным положением, что урожайность наших полей в 3 раза ниже, чем бельгийских.
Как велики залежи апатита в Хибинах?
Первые буровые опыты принесли потрясающую весть: в Кикискумчорре 15 000 000 тонн апатита. Через неделю 15 мил. обратились в 35 миллионов. Сейчас мы знаем: не менее 110 миллионов тонн.
Но кроме апатита в горах Хибинской и Ловозерской тундр — богатейшие залежи нефелина. А нефелин это сырье для алюминия. Он-то и привлек английских оккупантов в пустынные тундры Хибин. Из того же нефелина можно производить стекло, краски и удобрения. Кроме нефелина, здесь еще найдены титан, железная руда и много других полезных ископаемых.