Под именем куска индийской ткани были известны негры-невольники. Впервые вывез их из Африки португалец Нуно Тристао, добравшийся в 1443 году до островов Аргуни и захвативший там нескольких туземцев. В следующем году к берегам Африки двинулась уже целая флотилия, а через год был открыт Зеленый мыс. Следом за португальцами в Африку устремились испанцы, французы, голландцы, датчане, немцы. В устьях рек Сенегамбии и Верхней Гвинеи выросли первые фактории первых колонизаторов.
Развалины португальских фортов еще и по сие время виднеются на берегах Сенегала и Сиерра-Леоне, а на карте Африки в память о первых «подвигах» европейских купцов осталось название — Невольничий берег. Там в тенистых заливах, огражденных со стороны океана бурунами, проходить через которые умели опытные кормчие, суда работорговцев были защищены от налетов крейсеров и могли без помехи подбирать партии «живого товара». Сюда направлялись с колодками на шее вереницы невольников из внутренних областей Африки и медленными тяжелыми шагами поднимались по сходням на европейские суда. Случалось, что какой-нибудь негритянский царек, опоенный водкой, за несколько платков и связку стекляруса продавал в рабство всех своих подданных и даже самого себя.
Торговля рабами увеличилась особенно после того, как была открыта Америка и на испанские плантации потребовались тысячи рабочих. В 1562 году ливерпульский торговец Джон Гоукинс, слывший большим добряком и примерным христианином, отправил за невольниками к берегам Африки корабль «Иисус». «Иисусу» повезло, и с этого дня Англия начала усиленно развертывать торговлю рабами. Ливерпуль построил богатство на черепах негров, а Гоукинс за «свои заслуги перед отечеством» получил титул первого работорговца, дворянское звание и герб с головой негра. Англия заняла первое место по торговле рабами и ежегодно вывозила из Западной Африки от 60 до 100 тысяч негров. Почти четверть из них гибли во время пути в Америку, но все же Ливерпульские купцы собирали немалые прибыли.
Таков был второй период изучения европейцами Африки, которая была огромным невольничьим рынком, а путешествовали к африканским берегам, главным образом, работорговцы. Кроме негров они покупали слоновую кость, гвинейский перец, звериные шкуры, — но это стояло на втором плане. На первом были рабы.
Если бы какой-нибудь географ, живший в те времена, вздумал бы составить карту Африки, какой вид имела бы эта карта? Прежде всего на ней были бы указаны общие очертания материака, которые европейцы узнали на пути в Индию, а затем с наибольшей полнотой и точностью были бы изображены западные берега Африки — Сенегамбия и Верхняя Гвинея. Среди наших карт есть одна такая, на которой еще очень приблизительно, очень неточно изображены южная и восточная часть матрика, но зато с большими подробностями вычерчена западная Африка с Зеленым мысом. Это карта Мартина Бехайма, 1492 года.
Что же знали европейцы о внутренней Африке? Почти ничего.
«Географы заполняют пустые места на картах Африки изображением жизни дикарей, а на необитаемых площадях размещают, за отсутствием городов, слонов», — смеялся Свифт над тогдашними географами. До конца XVIII века об Африке рассказывали всякие небылицы, вроде того, что в Нигриции «женщины отличаются такой болтливостью, что мужчины заставляют их держать воду во рту, чтобы принудить замолчать хоть на время». «Сахара наименее приятная часть Африки, — писал один географ. — Здесь водятся невиданные чудовища, потому что у крайне редких в этой стране источников собираются животные самых разнообразных пород. Помесь между ними создает таких тварей, каких не могла вообразить самая богатая фантазия».
Нельзя поверить, что это писал ученый, составлявший описание материка, с которым европейцы были знакомы уже больше четырехсот лет. Но за это время европейцы продвинулись в глубь Африки не больше чем на 600 километров. Не больше, чем от Ленинграда до Москвы. Да и это расстояние было пройдено лишь в таких давно известных областях, как Сенегамбия и Египет. В среднем же к концу восемнадцатого века европейцы изучили Африку только на сто километров от берега. Их интересовали рабы, а не исследование материка. За невольниками же не нужно было забираться в глубь Африки. Достаточно было построить на побережье фактории.