Поскидал с себя все, буркнул:
- Порты хоть оставь...
- Скидай, скидай, наука впредь будет, на людей наезжать. Лопух, вон, сорви, им и прикройся...
Скинул Алешка порты, сорвал лопух, кинул под копыта коня супротивнического, объяснил, что ему с тем лопухом делать, и побрел себе обратно на заставу. Лопух же, им брошенный, конь супротивнический слопал.
Прибрел обратно, товарищи его рты поразинули. Спрашивать начали, что да как. Честно все рассказал, не стал утаивать. Тем вроде и посмеяться, ан призадумались. Наконец, поднялся Илья.
- Как думаешь, далеко ли молодец этот отъехать успел?.. - спрашивает.
- Э-э-э, нет, Илья, - вскочил Добрыня. - Так дело не пойдет. Как жребий метали, второй мне выпал, мне и вдогонку ехать. По-честному все быть должно.
- Он же моей смерти искал...
- Меня одолеет, тогда за всех разом и расплатишься. Да ты не бойся, я его убивать не стану. Поучу маленько...
- Один уже поучил, - Илья буркнул. - Беспорточным вернулся.
Умчался Добрыня. Алешка же насупился, сидит на бревне, ровно сыч, и молчит. Обиделся, должно быть, на беспорточного.
Сколько сидели, - пока уж вечереть начало. Забеспокоились - давно б пора уж Добрыне вернуться, а его нет, как нет. Похаживать начали, поглядывать, тут Добрыня и обнаружился. Он на заставу с другой стороны зашел, да на ветку сухую наступил. Оглянулись, ба!.. И этот в Алешкином виде.
Посмеяться - посмеялись, так ведь и пуще призадумались. Начал было Добрыня Илью отговаривать, утром нагоним, втроем навалимся, - одолеем, а тот - ни в какую. Я, говорит, не встревал, когда вы жребием отговаривались, так и вы не встревайте. Чему быть, того не миновать...
И уехал, свою судьбу пытать... Уехал - и пропал.
Как товарищи его за ночь измаялись, и не сказать. Глаз не сомкнули. Только чуть развиднелось, искать подались, ан Илья и объявился. Мало объявился, коней их со всем животом привел. Глядят на него, - он ли? - не узнают. То ли плачет, то ли смеется. Спрашивать стали, не поймешь, то ли правду говорит, то ли отговаривается. Насчет смертушки лютой, это молодец нахваливался. Больно уж хотелось ему с тем богатырем силушкой померяться, про которого песни слыхал. Он и про вас песни слыхивал, и узнал сразу, от того и смерти вашей не пожелал. А как сбил я его, так и в пояс кланялся, прощения просил; что же до того, сам не явился, - стыдно ему в глаза вам смотреть. Обещал наведаться, как проделку его позабудете, верным товарищем вам стать, ни в чем не перечить и вину свою перед вами чем захотите избыть... Такого, в общем, понарассказал, что три коня богатырских не свезут. Хочешь верь, хочешь - нет. Ну да пытать не стали.
А только с той поры то заметили, что Илья все больше дозором в другую сторону посматривает, не в ту, откуда степняков ожидать можно...
...Только случилось вскоре, в одну сторону посматривать начали. Потянуло с моря тучами, нет-нет, оторвется облачко, да прольется дождем над заставою. Не простые тучи, особые. Орды степные покажутся, - стороной пройдут. Облачка же - разъезды ихние, на заставу налетающие. Прольются стрелками, и обратно утекают. Ан не всем утечь удается. Кони у них хоть и быстрые, а все ж богатырским не чета. В половину скока настигают. И тут уж ни стрелками не отбиться, коли богатыри настигли, ни числом взять. Сколько бы ворогов ни было, не считать знать. Куда ни махнет Илья булавой, - там улица, где ни свистнет меч Добрынин, али Алешкин - там переулочек.
Скольких уже побили, а им все неймется. Своей земли, что ли, мало, - на чужую зарятся? Ну да пока стоит застава, не пройти тебе здесь, сила черная...
Под вечер же как-то, нежданно-негаданно, гости объявились. Бредут себе по дороге четверо, лаптями пыль притаптывают. Лапоточки вот только необычные. Веревочками цветными подвязаны, на веревочках - бусинки разноцветные. Чрез плечо - котомочка махонькая, в руках - посох о шестьдесят пудов. Калик перехожих ветром попутным занесло.
Ну, раз такое дело, выкатил Илья меду хмельного, сколько оставалось. За разговорами да прибаутками времечко быстро летит, как охмелели, и не заметили. А где хмель - там и похвальба. Кто чем похваляется, каждый сам за себя говорит, другого не слушает. Так орут - за сто верст слыхать. Их слыхать. От того, видать, беда и приключилась. То ли заслышали вороги, как хмельные богатыри бахвалятся, то ли очередное облачко нанесло, а только заржали кони богатырские, прочертили небо темное стрелы огненные, впились в частокол, того и гляди - заполыхает застава.
Не впервой. Богатыри уж и позабыли, когда в последний раз доспех сымали, разве что водой окатиться. Заодно и случай представляется, удаль свою другим показать. То еще хорошо, что гости пожаловали. Потому как силы вражьей наперло в этот раз - видимо-невидимо.