Типичный ландшафт Понойской депрессии
А тут глушь, безлюдье и комары оказались самой верной охранной грамотой. Ошеломленные красотой и нетронутостью всего, Алексей с Сергеем позабыли всякий страх и осторожность. Ходить вдвоем — значит меньше увидеть, они стали расходиться. «Я иду по болотам, по островам, — вспоминает Сергей, — ищу гнезда хищных, а Алексея интересуют водоплавающие — то есть озера и реки, он остается. Иногда мы приходим к одному биваку каждый день, а то расстаемся на неделю, а то и больше, и, когда встречаемся, такая радость... Я бесконечно благодарен судьбе, что она свела меня с Лешей. Трудно представить: мы расходились порой километров на сорок — пятьдесят, а то и на все сто, но это чувство, что мы все равно вдвоем, вместе и он где-то есть... И мы спешили. Надо было как можно подробней описать видовой состав, район, ландшафты».
До них орнитологи сюда почти не наведывались. Парадокс: Кольский полуостров всегда считался хорошо изученным, здесь целых два заповедника. Но расположены они по краям полуострова, и середина его оказалась белым пятном. «Мы же попали в нее. Нам повезло. Это было не просто белое пятно, а уникальнейшее место в мировом масштабе».
Орлан-белохвост, сокол сапсан, кречет, скопа уже тогда были занесены в Красную книгу, а тут только хищных водилось двенадцать видов. А главное, их было много на небольшой территории. Их никто не беспокоил, еды было вволю и еда прекрасная — кулики, чайки... И рыба. Много рыбы и ее легко ловить — водоемы чистые и ее хорошо видно. Значит, можно выкормить много птенцов. К тому же нигде на Кольском нет таких старолесий, какие были здесь. Плюс скалы. Значит, гнездиться могли все виды, каждый мог найти свое. «А с лесом, — говорит Сергей, — история интересная. Большая часть лесов на Кольском когда-либо горела. Но горит и гибнет в первую очередь лес сплошной, а тут островки леса среди болот и бесчисленного количества озер. Если даже один такой остров и загорится, то другие-то останутся целы. Поэтому тут и вымахали такие уникальнейшие сосны — не очень высокие, ведь север, ветры, но кряжистые, могучие, верхушки разлапистые — прямо как предназначенные для гнезд. Орлан, скопа и выбирают именно такие деревья. Сами же острова лесов распределены равномерно, так что птицам остается лишь поделить между собой эту сказочную территорию, создать свою оптимальную структуру».
Так держат даже взрослую птицу. Но это надо уметь. Фото М. Йейтса
Эту структуру и надо было понять — увидеть, почувствовать ее и пронаблюдать в поведении птиц на каждом клочке земли и неба на всей этой тысяче квадратных километров.
И все шло хорошо, и что-то прояснялось, и весь год Алеша с Сергеем ждали весны, чтобы ехать вновь, и ездили каждый год. Только восемьдесят первый Алеша пропустил — ездил на Командоры.
Наступил восемьдесят второй...
Сергей приехал один и ждал приезда Алексея. Пришла телеграмма: еду. А через несколько дней другая: Алеша Поярков умер. Инсульт.
...Сергей сидел у их старого кострища. С самого первого приезда они относились тут ко всему с щепетильной бережливостью — и друг перед другом, и каждый перед собой — только бы ничего не нарушить в этой бескрайней прекрасности, жить тут и пройти, не оставив следа. И кострище было, конечно, старое — многолетнее, аккуратно обложенное серыми камнями. Напротив должен был сидеть Алеша. Но его не было... Сергей пошевелил палкой угли. Что это? Монетка. Так бросают монетки в воду, чтобы вернуться в это место еще раз. Сергей не бросал ее, он знал это точно. Упала нечаянно? Или...
В эту ночь он писал стихи. Без смущения их невозможно слушать. Некая торжественная и неумелая, но пронзительная музыка слов, взятых сразу из позапрошлого века, — очень высоких, давно забытых. Простота совершенно не подходила к случаю. К этому небу и к этому огню. И к его одиночеству. Неживым Алешу он не видел, значит он просто где-то далеко — пятьдесят километров или сто, какая разница, ну разошлись сегодня дальше обычного, только и всего.
Двадцать лет кряду, не пропустив ни одного лета.
— Сколько ж ты прошагал, Сережа?
— Много. Главное, не по асфальту — по болотным тропам, камням, в воде. Кроме как самотопом территорию не обследуешь. Только в последние годы я узнал всех орланов и узнал, что их пятнадцать пар. Каждый год отмечал, на каких лесных островах, на каких скалах побывал. Я пытался выстроить мозаику их жизни. А что значит ее увидеть? Плывешь на лодке, потом пристаешь к берегу, а еще и идти надо куда-то. И не все, конечно, складно выходит.