- Получили? - спросил Валерка.
Мы промямлили что-то невразумительное и удалились.
Решил во что бы то ни стало избавиться завтра от двойки по алгебре: формулы сокращённого умножения запишу на гранях карандаша. Представляете себе, что за адская работа? Выцарапывать буквы и цифры величиной с булавочную головку!
2 февраля.
До сих пор не могу успокоиться, столько было сегодня переживаний.
Во-первых, заметка про самих себя только увеличила славу «Крокодилёнка». Все кричали:
- Вот это газета! Вот это действительно невзирая на лица!
Во-вторых, я с помощью своего карандаша благополучно получил тройку по алгебре.
В-третьих, у Валерки разболелся зуб, он ушёл к врачу с последнего урока, и Кирилл остался без телохранителя.
Я уже спустился в раздевалку, но тут вспомнил, что оставил в классе тот самый карандаш. Пришлось возвращаться.
В пустом коридоре третьего этажа я увидел Артамонова, который расхаживал возле двери пионерской комнаты и поглядывал на неё, словно кот на сметану. Меня он не заметил, потому что я стоял на площадке лестницы за углом. Я сразу забыл про карандаш. Я понял: назревают события.
Дверь пионерской комнаты открылась, и оттуда вышел редактор. Конечно, ему стало очень не по себе, когда он увидел Артамонова. Но он сделал равнодушное лицо и неторопливо направился к лестнице. «Д'Артаньян» тоже сделал равнодушное лицо и пошёл следом.
В раздевалке Замятин очень долго натягивал шубу, поправлял калоши и делал вид, что не замечает Артамонова, а тот, уже одетый, поглядывал в зеркало и напевал:
- Жил-был у бабушки серенький козлик…
Наконец они ушли из раздевалки всё с теми же равнодушными лицами. Нечего и говорить, что через полминуты я тоже выскочил на улицу.
Переулок, в котором находится школа, тихий, почти безлюдный. Вдоль тротуаров тянулись кучи снега, похожие на горные хребты. Кирилл с Мишкой шагали неторопливо, словно прогуливаясь: впереди - редактор в чёрной шубе и шапке с ушами, сзади -Артамонов в валенках,' меховой куртке и в кубанке, сдвинутой набекрень.
Метрах в пятидесяти от школы Кирилл вдруг остановился и обернулся.
- Бить собираешься, да? - громко спросил он.
Артамонов что-то ответил, но я не расслышал.
- Ну, на, бей! Что ж ты не бьёшь? Бей!
Мишка дал редактору подножку и толкнул его в сугроб.
И тут… тут я понял, что должен делать. Сейчас Кирилл узнает, что такое настоящая дружба! Сейчас он поймёт, над каким человеком издевался он в своей газете!
Я разбежался, толкнул Михаила и стал наскакивать на него, быстро приговаривая:
- Чего ты лезешь, чего ты лезешь, чего ты дерёшься!
«Д'Артаньян» сначала растерялся, но скоро опомнился.
- А чего тебе надо, чего тебе надо, чего тебе надо? - приговаривал он так же быстро, как и я.
- Ну, ну, петухи! - сказал какой-то прохожий и развёл нас в разные стороны.
- Ладно, попадётесь ещё! - проворчал Артамонов и убежал.
Я обернулся к Замятину. Шапка редактора лежала на тротуаре, в волосах был снег, но почему-то он всё-таки имел довольный вид.
- Больно? - спросил я.
- Чепуха! Я к этому был готов, - ответил он. - Нас этим не сломишь. А тебе спасибо. Ты благородно поступил. Руку!
Мы крепко пожали друг другу руки. Я и сам понимал всё благородство своего поступка. Я так был взволнован, что даже не мог говорить. У меня даже в горле щекотало от всяких чувств.
Редактор вытряхивал снег из-за воротника. Лицо его снова стало хмурым.
- Только вот что, Семён… Ты не обижайся, но мы тебя опять запланировали.
Я молчал. Молчал и Кирилл.
- Понимаешь, дружба - дружбой, а принцип - принципом. Мы тебя ^запланировали на тему о шпаргалках.
Я повернулся и пошёл.
- Хочешь, я тебе по алгебре помогу? - каким-то жалобным голосом спросил редактор.
Я, конечно, даже не оглянулся.
3 февраля.
Настроение отвратительное. Сегодня подошёл к Михаилу и сказал:
- Артамонов, я вчера был не прав. Теперь я палец о палец не ударю, если ты… Ну, в общем, ты понимаешь.
«Д'Артаньян» опустил голову и вздохнул:
- Что в этом толку! Заметил? Он даже никому не пожаловался на вчерашнее.
«Крокодиленок» - Чем вы занимались эти дни?
7 февраля. С часов 30 минут.
Серёжа Бодров ликвидировал двойки по русскому и химии. Теперь у него только одна, по алгебре.
Завтра снова выйдет «Крокодилёнок», и снова я буду там. Удивительно, как это у Замятина хватает изобретательности: пишет всё об одних и тех же и каждый раз по-новому.