Нынешнее же сообщение подтверждает старую истину — борьба щита и меча, похоже, никогда не будет завершена. Или по крайней мере будет продолжаться до тех пор, пока с Земли не исчезнет последний солдат.
Родительские чувства кажутся нам естественными. Когда мы в лесу наталкиваемся на гнездо малиновки, и маленькая птичка храбро бросается в бой, мы восхищаемся мудростью природы и героизмом малиновки. Если же нам показывают по телевидению молодую мать, которая истязала своего двухлетнего сына, потому что он, видите ли, слишком долго хныкал, мы приходим в ужас.
Но что в самом деле превращает родителя, на какой бы ступеньке он ни находился в природе, в раба собственного потомства? Родитель еще только готовится стать таковым, а уже строит гнездо для своих деток. Когда же они появляются, он добывает им еду, защищает даже с риском для собственной жизни. Он или она убирает гнездо, ограждает чад от попыток из него выпасть и т. д. и т. п. Пока наконец не вводит их в стаю.
Что же заставляет родителей проделывать эту по истине адскую работу? Говорят, инстинкт… Этологи лишь ныне пытаются договориться, специализированный ли это инстинкт или часть общего, приказывающего заботиться о продолжении вида. Родительская программа у одних существ, например насекомых, более жесткая, у других — млекопитающих — более гибкая. Самая гибкая программа — у людей. Здесь нет прокрустова ложа предписаний. Любовь и нежность, терпение и изобретательность — вот что требуется от родителя. От него требуется так много, что только диву даешься, как молодые быстро постигают эту науку. Инстинкт…
Но на чем он держится? Каков его биохимический механизм? Почему у различных видов родительское поведение проявляется неодинаково? Ответы на многие из этих вопросов опубликованы в октябрьском номере журнала «Нейчур» за 1993 год. Исследования велись на мы-шах-полевках, чье поведение достаточно разумно, хорошо исследовано и поддается манипулированию. И мозг этих грызунов функционально и анатомически может служить моделью человеческого мозга.
Оказалось, что родительский инстинкт зиждется на двух гормонах — вазопрестине и окситоцине, которые вырабатывает мозг любого млекопитающего.
Эти два гормона, небольших белка, заставляют самца и самку объединяться в пару для совместного воспитания детенышей, относиться друг к другу нежно и заботливо, формировать у своих отпрысков взаимную дружбу и необходимые связи с окружающим миром. Действия гормонов разграничены полом. Окситоцин управляет поведением самок, вазопрестин — самцов. Оба вещества были известны давно, но, как это случается в науке, свойства их оказались изучены не полностью. Например, про окситоцин было известно, что он сокращает матку при родах, способствует выработке молока у кормящих матерей. А вазопрестин участвует в стрессовых реакциях, когда индивидууму нужно либо вступить в схватку с врагом, либо обратиться в бегство. Оказалось также, что вазопрестин принуждает самца к моногамии.
Исследователи из университета штата Массачусетс нашли в мозгу полевок участки, богатые вазопрестином, и вводили туда блокатор гормонов. И тотчас же заботливый отец переставал замечать своих отпрысков, не откликался на их зов и больше не оттаскивал от выхода из норки.
Кроме того, как оказалось, вазопрестин помогает самцам опознавать друг друга. Вполне может быть, что некоторые виды шизофрении — тоже результат недостатка этого гормона.
Примерно таково же воздействие окситоцина на поведение самки. Только его действие гораздо мягче. Доктор Сил Картер из университета штата Мериленд полагает, что самкам чужда защитная агрессия ради любви, которую столь часто проявляют самцы. Если вводить окситоцин в мозг, там возникают новые связи, мозг оказывается более пластичным, а значит, более податливым к медикаментозным воздействиям. Это дает возможность снизить гормональный барьер мозга, который мешает гормонам проникать в серое вещество. В некоторых случаях это опять-таки может улучшить лечение психических заболеваний.
Интересно и такое наблюдение. Оказывается, что агрессивные женщины-политики после беременности и родов становятся намного мягче. Если раньше они были эгоистичны, то теперь — сама отзывчивость.
Чуть ли не каждый день в воздухе появляются самолеты все новых марок. А вот аэропорты как будто застыли во времени: базовый проект типового аэропорта вот уже несколько десятилетий остается неизменным: здание аэропорта, башня административно-диспетчерских служб, взлетная полоса с рулевыми дорожками… Но вот, похоже, прогресс вскоре коснется и аэродромов. Во всяком случае Джим Стари из Колорадо изобрел принципиально новый тип аэропорта.