— Я могу отвезти их на обратном пути...
— Все упаковано... Там на пятьдесят тысяч франков, старых[2], конечно. Две недели работы.
Он опять поморщился:
— Тяжело. Боюсь, не отберут ли они у меня грузовичок.
Он купил в кредит подержанную машину.
— Я не заплатил прошлый взнос, и на этот раз будет трудновато.
— Хочешь, я одолжу тебе немного?
— Нет, что ты... Но вот деньги на Стефана...
— Не беспокойся.
Пока Клер открывала старый буфет из дерева каштана, доставала хлеб и колбасу, он пил чай маленькими глотками. Вдруг за ее спиной раздался глухой звук. Кресло опрокинулось. Пьер пытался дойти до туалета. Она поняла, что он сдерживает рвоту. Схватив стоящий в раковине тазик, Клер кинулась к Пьеру, но опоздала. Его сильно вырвало на огонь камина.
— Прости, — сказал он, икая.
Клер обхватила его, стараясь поддержать.
— Ничего, ничего, — проговорил Пьер.
Он сам поставил кресло на ножки и вновь сел. Лицо его было искажено гримасой.
— Тебе надо лечь, — сказала Клер.
— Ночь покажется слишком длинной.
— Может, мне пойти позвонить врачу?
— Нет... Завтра, может быть... Не волнуйся. Ну, съешь что- нибудь... Не сиди голодная из-за меня... У тебя всегда был хороший аппетит.
Клер отрезала себе колбасы, намазала маслом толстый кусок хлеба и приблизилась к огню.
— Когда у тебя это началось?
— Несколько дней назад.
— И ты думаешь, из-за воды?
Клер обернулась, чтобы взглянуть на кран. В поселке был водопровод. Пьер рассказал, что тут на холмике есть источник и из него наполняется большой резервуар. А уж оттуда снабжался водой весь поселок.
— Его надо было бы укрыть сверху, но это дорого... Местные жители все оборудовали сами... Они собираются устроить складчину, чтобы оплатить остальные работы.
— Так ты думаешь, в воду попали химикалии?
— Я не уверен. Возможно, я съел что-нибудь испорченное. Но не помню что... Поэтому я думаю, что из-за воды.
— В поселке есть еще больные?
— В последние дни я никого не вижу. Папаша Пишю, который заходит иногда ко мне в мастерскую, болен... Грипп... Другие — не знаю...
Он попытался закурить, сделал три затяжки, но бросил сигарету в огонь. Клер продолжала есть. Она мазала хлеб паштетом.
— Однако сегодня утром... — начал Пьер.
Его затошнило, и Клер отошла, думая, что вид пищи ему неприятен.
— Нет, не из-за этого. Наоборот, я б с удовольствием поел, но боюсь, вырвет...
— Ты сказал, что сегодня утром?..
— Мясник довольно долго сигналил... Он задержался не дольше пяти минут... Только он и бывает еще. Булочник не заезжает и бакалейщик... Летом они появляются из-за отдыхающих...
— Сколько человек живет здесь зимой?
Он сосчитал по пальцам.
— Со мной — девять. Лишь старики или совсем пожилые. Я просто мальчик... Папаша Пишю говорит, что поселок когда-нибудь вымрет... Молодежь приезжает только летом..,
— И на рождество, может быть?
— Те, у кого есть дети, предпочитают ездить к ним в город... Здесь нет комфорта. Только я один оборудовал туалет и душ в доме. У остальных все это находится в глубине сада... Да еще...
— Странно, что поселок так тесно построен и на повороте... Ведь было достаточно места.
— Когда-то это все принадлежало одному хозяину. Здесь он селил своих испольщиков. Стены ерундовые. Экономили материал и рабочую силу. Затем поместье разделилось на части, а люди продолжали жить по-прежнему.
Какая-то тяжелая машина пыталась пройти поворот. Мотор нетерпеливо фыркал, а шофер, наверное, ругался в кабине. Клер старалась разглядеть что-нибудь в окне, но безуспешно. В тумане едва маячил мутный свет. Наконец грузовик проехал.
— Грузовик Бортелли, с лесопильни Бортелли. Они могут ехать по дороге Пон — д’Эн, но это дольше на десять километров... А в эти часы шофер торопится домой. На сегодня все. Теперь будет тихо.
— Ночью по этой дороге никогда никто не проезжает?
— Иногда грузовики, но редко. В середине прошлой недели здесь чуть подальше занесло грузовик, перевозивший краску... Так мне сказали... Ночью. Но на следующее утро уже ничего не было. — Пьер улыбнулся: — Вот и все новости Гийоза, как видишь, их немного... Да, еще как-то довольно долго не было электричества. Из-за этого я запоздал с работой.
— Забастовка ЭДФ[3], да?
— Не думаю. Послушай, съешь еще что-нибудь... Есть фрукты, яблоки. Извини, что нет вина, глотни ликера.
— Ты что, принимаешь меня за пьянчужку?
— Я знаю, ты любишь выпить стаканчик красного...
Откинув голову на спинку кресла, Пьер закрыл глаза. Клер казалось, что его лицо слегка порозовело, но это мог быть отблеск пламени. Во всяком случае, он похудел и выглядел старше своих двадцати восьми лет. Надо же придумать закопать себя в этой дыре и жить прямо в нищете! Пьер тоже был учителем, но не смог выдержать эту работу. Он давно уже собирался открыть свое дело, заняться ремеслом.