Он ласково отстранил ее от себя.
— В том, — отвечал он задыхающимся голосом, — в том, что я не достоин тебя, не достоин своего честного, благородного отца!
Она замахала головой, точно для того, чтобы не дать ему это говорить.
— О, я знаю себя! — продолжал он. — Я сам себе судья!
— Говори же! — воскликнула она. — Объяснись! Разве я тебе не мать? Говори всю правду, я все должна знать!
Он помедлил немного, точно боясь того ужасного удара, который должен был нанести своей матери, а потом упавшим голосом чуть слышно произнес:
— Я погиб!
— Погиб?
— Да, больше уже мне не на что надеяться, нечего ожидать! Я обесчещен, и я сам же в этом и виноват! Сам!
— Рауль… Что ты говоришь?…
— Но ты не бойся, мама, я не втопчу в грязь имя, которое ты мне дала. У меня хватит смелости пережить свой позор. Перестань, мама… не оплакивай меня… Я из тех людей, на которых ожесточилась сама судьба и для которых нет другого выхода, кроме смерти. Я сын рока. Разве ты не осуждена вечно проклинать мое рождение? Воспоминание обо мне заставляло тебя в долгие бессонные ночи испытывать угрызения совести. Наконец я нахожу тебя и за твою же привязанность ко мне вношу в твою жизнь погибель.
— Неблагодарный!.. Упрекнула ли я тебя хоть раз?
— Ни разу в жизни. Твое дорогое имя будут благословлять эти губы, когда твой Рауль умрет.
— Умрешь? Ты?
— Это необходимо, мама, этого требует честь. Я присужден к этому судьями, выше которых нет на свете, это моя совесть и воля.
— Но что же ты такое сделал?
— Мне были поручены чужие деньги, и я их проиграл.
— Большую сумму?
— Ни ты, ни я не сможем ее уплатить. Бедная мама! Я разве не все у тебя забрал? Разве ты не все драгоценности до малейшей безделушки отдала мне?
— Но ведь Кламеран богат, он сам предлагал мне свое состояние. Я прикажу сейчас заложить лошадей и поеду к нему сама.
— Кламеран уехал на восемь дней, и именно сегодня вечером я должен или уплатить, или умереть. Прежде чем решиться, я уже все обдумал. Лишиться жизни-и это в двадцать лет!
Он вытащил из кармана пистолет и насильно улыбнулся.
— Вот кто устроит все! — сказал он.
Госпожа Фовель была слишком взволнована, чтобы узреть в его угрозах хитрость. Позабыв о прошлом, не заботясь о будущем, вся поглощенная настоящим, она видела только то, что ее сын должен умереть, застрелиться и что она ничем не могла удержать его от этого самоубийства.
— Я умоляю тебя подождать, — сказала она. — Андре вернется, я попрошу у него денег. Сколько тебе было поручено?
— Триста тысяч франков.
— Завтра я их тебе достану.
— Мне они нужны сегодня же вечером!
Она почувствовала, что сходит с ума, и в отчаянии всплеснула руками.
— Сегодня же вечером, — повторяла она. — Отчего же ты не пришел ко мне раньше? Значит, ты потерял ко мне доверие?… Вечером ведь в кассе никого нет!..
— В кассе! — воскликнул он. — А ты знаешь, где лежит от нее ключ?
— Да, вот там!
— Отлично!..
Он посмотрел на нее с такой дьявольской дерзостью, что она опустила глаза.
— Давай мне его сейчас же!
— Несчастный!..
— От этого зависит моя жизнь.
— Нет, — залепетала она, — нет, это невозможно!
Он настаивал, а потом вдруг собрался уходить.
— В таком случае, мама, поцелуй меня в последний раз.
Она его остановила.
— Зачем же тебе ключ, Рауль? — спросила она. — Разве тебе известно слово?
— Нет, но я попытаюсь.
— Да ведь в кассе никогда не оставляют денег!
— Попробуем! Если я чудом открою ее и если в ней окажутся вдруг деньги, то это значит, что сам Бог сжалился над нами.
— А если не откроешь? Клянешься ли ты мне тогда подождать до завтра?
— Клянусь памятью моего отца.
— Тогда вот тебе ключ. Возьми его.
Бледные и дрожащие, Рауль и госпожа Фовель вошли в кабинет банкира и направились к узкой винтовой лестнице, которая вела из апартаментов в банкирскую контору.
Рауль шел впереди, держа лампу и сжимая в кулаке ключ от кассы.
Госпожа Фовель была твердо убеждена, что все попытки Рауля останутся безуспешны. Зная устройство кассы, она понимала отлично, что с одним ключом еще не доберешься до денег и что надо было знать еще слово. И ей казалось невозможным, чтобы Рауль знал это слово, которое не было известно даже ей самой. Ну откуда и как ему было узнать о нем? Даже допустив, что он отопрет кассу, она была уверена, что все равно он не найдет там денег, так как все фонды хранились постоянно в банке.
И если она приняла участие в деле, даже мысль о котором казалась ей ужасной, если она дала своему сыну ключ, так это только потому, что поверила слову Рауля и хотела оттянуть время до утра.