— Что же тогда случилось?
— А вотъ что. Бобъ былъ повѣса лѣтъ восемнадцати не больше, хотя на видъ ему казалось по-крайней-мѣрѣ двадцать-четыре года, и писанный красавецъ, въ этомъ долженъ и врагъ его отдать ему справедливость. Онъ пріѣхалъ сюда изъ Англіи на нѣсколько дней за тѣмъ, чтобъ только форелей половить, и какъ я думаю, столько надѣлать шалостей, сколько было возможности придумать. По цѣлымъ днямъ они ходили, катались, верхомъ и въ экипажахъ, не расставались ни на минуту — словомъ, жили душа въ душу. Но разъ вечеромъ они вернулись позднѣе обыкновеннаго — я вышла на лѣстницу, чтобъ посветить имъ — и слышу мистрисъ Дургамъ говоритъ: «Я такъ устала, что была бы рада, еслибъ меня снесли, наверхъ.» Не успѣла она этого сказать, какъ вижу мистеръ Бобъ подхватилъ ее на руки, какъ малаго ребенка, и взбѣжалъ съ нею по лѣстницѣ. Мистеръ Дургамъ остался внизу и смотрѣлъ имъ въ слѣдъ. Свѣтъ отъ свѣчи прямо падалъ ему на лицо и никогда я не забуду выраженія его. Оно было мрачно какъ ночь, зубы его скрежетали, такъ-что я слышала это ясно. На другой же день они внезапно уѣхали отсюда, хотя въ начале заявили намѣреніе оставаться здѣсь на цѣлое лѣто. О, господинъ баронъ, повѣрьте, этотъ мистеръ Дургамъ еще злобнѣе того чернаго мавра! Бѣдненькій мистеръ Бобъ! Нѣтъ, что это была за картина отчаянія, когда карета съ Дургамами умчалась! Поверите ли, ведь целые четыре дня онъ въ ротъ куска не взялъ!
— Кажется, и пора была мистеру Дургаму дальше ехать.
— О чемъ вы думаете, господинъ баронъ? воскликнула госпожа Шмицъ въ сильномъ раздраженіи: — нѣтъ, нетъ! все дело было чисто и право; о мистрисъ Дургамъ никто въ мірѣ и слова дурного не могъ бы сказать. Она слишкомъ горда, чтобъ сделать что-нибудь дурное, хотя, собственно говоря, она не имеѣтъ особыхъ причинъ гордиться, судя по тому, что Люси, ея горничная, разсказывала мне. Вы и не думайте, господинъ баронъ, чтобъ я старалась разузнавать тайны моихъ жильцовъ, но эти горничныя имеютъ привычку разсказывать всѣ сплетни первому встречному, такъ-что хочешь не хочешь, а слушать надо. Итакъ Люси разсказывала мне, что мистрисъ Дургамъ совсемъ не англичанка, но бедная-пребедная немка, которую Дургамъ подобралъ на улице. Но, какъ говорится, кто могъ бы поверить такой прихоти? что вѣрно, то вѣрно: мистрисъ Дургамъ такъ хорошо говоритъ по-нѣмецки, какъ мы съ вами, господинь баронъ, да и ея дѣточки говорятъ цо-нѣмецки такъ хорошо, что слушать весело.
— Сколько у нихъ дѣтей?
— Двое; мальчикъ и дѣвочка. Въ то время ему было пять лѣтъ, а ей три года. Зовутъ ихъ Эдгаръ и Кити; очаровательныя дѣти; Эдгаръ... Но мнѣ надо сейчасъ уходить; слышите ли, какъ мистеръ Томлипсонъ трезвонить въ колокольчикъ? Вѣдь вотъ вы не станете такъ трезвонить, еслибъ заставили васъ ждать хоть цѣлый часъ съ завтракомъ; вы еще баронъ, а онъ только какой-нибудь мистеръ. Охъ,ужъ эти мнѣ англичане, англичане!
Госпожа Кёбесъ Шмицъ выбѣжала изъ комнаты съ такою торопливостью, что ленты отъ ея чепчика вздымались какъ флаги позади нея и ясно обличали, какъ высоко она ставила заботу о комфортѣ Томлинсона.
Лишь только Шмицъ удалилась, Свенъ вскочилъ съ мѣста въ такомъ глубокомъ волненіи, что еслибъ дальновидная хозяйка могла его видѣть въ эту минуту, то сильно бы призадумалась. Нѣсколько разъ прошелся онъ по комнатѣ, потомъ схватилъ бинокль, чтобы взглянуть на дачу, озаренную солнечнымъ сіяніемъ, и опять положилъ его, потому что ничего не было видно, и снова зашагалъ по комнатѣ.
Итакъ этотъ идеалъ, этотъ призракъ его мечты существуеть и живетъ такъ близко отъ него; это та бѣлая фигура, которую онъ разъ въ вечернихъ сумеркахъ видѣлъ облокотившуюся на перила. И она замужемъ, она жена человѣка, который мучитъ ее безпричинною ревностью, который безъ сомнѣнія ея недостоинъ, потому что когда же благородная женщина была оцѣнена по достоинству мужчиной и въ особенности же мужемъ, та же старая исторія, мрачныя главы которой онъ уже прочиталъ, тогда какъ глаза его впервые открывалась только на путаницу современной жизни. Все та же старая исторія, въ которой достойною слезъ и плача героиною была его мать, благородная, несчастная мать! Та же старая исторія, которую впослѣдствіи часто приходилось ему перечитывать. И не злая ли тутъ насмѣшка судьбы, которая заставляетъ его быть зрителемъ такой ненавистной трагедіи? И какой случай, какой лукавый духъ злобы руководитъ этимъ таинственнымъ, необъяснимымъ приглашеніемъ?