На лифте мы поднялись на четвертый этаж. Роско открыл дверь в странно аккуратную, но явно холостяцкую квартиру. Позже я узнал, что в ней шесть комнат, прислуга приходящая. Он жестом пригласил меня сесть на диван, а сам направился к небольшому бару в углу комнаты.
— Коньяк? — не оборачиваясь, спросил он.
Я сглотнул комок в горле и решился предложить возмещение. Он спокойно разлил коньяк, подошел и протянул мне один бокал.
— Бросьте вы выкручиваться, Джер… Однако хотел бы я знать, это ваше настоящее имя или вы его случайно выбрали по первому инициалу на кредитных карточках?
— Меня зовут Билли. Вильям Трент.
Я вовсе не собирался раскрывать свою настоящую фамилию, пока не убедился, что ничем не рискую. А имя я назвал.
Мне полегчало, когда я увидел, что он опускается в кресло напротив, а не на диван рядом со мной.
— Нет, не пойдет. Чересчур банально, — рассуждал он. Как вам такое: Брик?[13] К вашей рыжей шевелюре больше подойдет это имя. Скажем, Брик Бреннон. Нормально?
Пока мне нравилось. Главным образом то, что он не звал копов и не делал мне авансов. Обзывать меня он мог, как его душе было угодно.
— Ну что ж! Ваше здоровье, Брик. Теперь вернемся к вашей истории: есть в ней хоть доля правды?
— Все правда! — сорвался я. — Только роль дядюшкиного наследства играет найденный бумажник.
Он поставил стакан, пересек комнату, взял с небольшого письменного стола какие-то листки. Это был сценарий. Он выбрал эпизод и показал мне, откуда читать.
— Прочтите из этой пьески странички полторы. Роль Филиппа. Это лесоруб. Грубый, неотесанный. Канадский акцент. Жену свою он сильно любит, но в данный момент обозлился на нее. Здесь сцена ссоры. Прочтите сначала про себя, потом вслух. Реплики жены вслух не читайте.
Я прочитал про себя, потом изобразил этого Филиппа. Роско велел мне пролистнуть несколько страниц до интересной сцены и зачитать реплики другого персонажа. Затем последовала еще одна роль. Каждый раз он давал кое-какие пояснения к характеру персонажа: о манере говорить, об отношениях к другим участникам сцены.
Поправив меня таким образом несколько раз, он разрешил положить сценарий и отхлебнуть из бокала. Не торопясь, он смаковал свой коньяк.
— Ладно, — вымолвил он наконец, — похоже, вы и вправду актер. Видимо, вам не везло. Хотите, в течение двух лет я сделаю из вас звезду? Но вы полностью должны, довериться мне.
— А что с меня? — обалдел я. Я стал всерьез опасаться, не спятил ли он.
— С вас?.. Десять процентов. Десять процентов с полной суммы и наличными. Как вы догадались, я не патентованный агент. Если вам понадобятся услуги такого агента, то ему ведь тоже надо платить десять процентов, чтобы он занимался вашими делами, заключал контракты и все такое. Специфика моей деятельности в том, что я всегда остаюсь за кулисами.
— Мне-то это подходит, но все упирается в импрессарио. У меня никогда не было подходящего.
— Этим займусь я. У вас будет подходящий импрессарио. Ему тоже будете платить десять процентов с девяноста процентов общей суммы ваших доходов, потому что он не должен знать… Никто не должен знать о соглашении между нами. Вы уменьшите декларацию доходов на его десять процентов, а на мои — нет, потому что они будут передаваться из рук в руки. Будем договариваться?
— Согласен, — решился я.
В этом я был совершенно искренен. В отчаянные минуты мне приходили в голову мысли подкупить импрессарио. Я готов был отдать ему двадцать, а то и пятьдесят процентов, только бы он вывел меня в люди. Я даже открыто предлагал это в тех случаях, когда мне удавалось прорваться в контору. Меня выкидывали за дверь без сожаления.
— О чем еще мы условимся?
— Пожалуй, только об одном: мы не заключаем никакого письменного соглашения, поэтому вы дадите мне честное слово, что не отбросите меня после того, как я помогу вам стать звездой. Вот что конкретно я предлагаю. В течение первого года мы можем аннулировать наш договор. Если же доход за этот первый ваш год достигнет или превысит двадцать пять тысяч долларов, наш договор останется окончательным и нерушимым. Договорились?
— Да.
Как бы я ни старался на актерском поприще, мои усилия еще не принесли мне и сотни долларов. Двадцать пять тысяч — это было из области мечты.
Даже если он спятил, я не рисковал ничем. Еще я понял, что сегодня он не собирался отправлять меня в тюрьму. Я встряхнулся и вернулся с небес на землю. В кармане у меня все еще лежал его бумажник. Я его достал.