– Слушай, ты выбрал базовый пакет. Он включает только одну опцию – выслушать. Я это сделал. На что ты еще рассчитывал? – Человек устало заглянул Илье в глаза. Он напоминал сотрудников круглосуточных кол-центров, которым постоянно приходится выслушивать чужие жалобы.
– Но с таким же успехом я мог бы рассказать все роботу!
– Да, это было бы дешевле, и он наверняка посочувствовал бы тебе и даже чем-то помог, если бы программа позволяла. Но ты выбрал опцию «разговор с человеком». Она дороже, но ты ведь понимаешь, людей в наше время осталось мало и ценность разговора с человеком – самая высокая.
– Но чем ты тогда отличаешься от робота? Ты даже не смотрел на меня, когда я с тобой разговаривал!
– Это все, что входит в базовую опцию, извини. Для диалога следовало брать пакет «исповедь» либо проходить курс «очищение души» со священником. У нас же есть F.A.Q. Ты ознакомился с ними перед выбором?
– Это нечестно! – возмутился Илья. – Я обращусь в региональное отделение прав потребителей! Сейчас же вызывай менеджера по продажам!
– Господь Бог – мой менеджер по продажам, – произнес устало человек и вышел в невидимую дверь, где воспарил на прозрачном лифте вверх, отрешившись наконец от всего земного.
Светлой памяти деда моего –
Сергея Никифоровича Вдовина
Дед мой цыганский, Сергей Никифорович Вдовин, отвоевавший все войны и отсидевший все лагеря, петь, как и положено цыгану, умел.
Умел.
Хорошо умел.
Но не любил уметь.
Не любил и не спешил.
Никогда не солировал и не тенорил.
Никуда не торопился.
Ничуть первым не запевал.
Впрочем, в доброй мужской компании после пятой рюмки низким, глубоким, чуть хрипавым баритоном всегда было подтягивал…
И «Эх, дороги!..»
И «…Прощай, любимый город…»
И «Давай закурим…»
И «Прощание славянки»…
И «…Растаял в далеком тумане Рыбачий…»
И «По тундре…»
И «…Любимый город в-синий-дым-китая…»
…
Через четверть-другую часа, рюмке на восьмой-девятой слышалось вдруг, что точнее всех, и глубже всех, и абсолютно в ноту попадая, поет он.
Поет деликатно, ведя нежно неумех, спасая терпеливо безголосых, вытаскивая грубо лажающих…
Поет, не солируя, не подавляя, не унижая…
Поет, зовя и приглашая, разделяя, не властвуя…
Поет, соучаствуя и сочувствуя…
Поет скромно.
Поет по фронтовому и по лагерному братству…
Поет, показывая глазами, кулаками и желваками моему отцу, навсегда тенору, красавцу, герою и солисту, что здесь-то ему-то и промолчать.
Батя, бронзовея цыганским стоическим профилем светлой памяти древнегреческих рымлянцев, тихо, безнадежно и бледно затыкался, уставляясь в не питую пока рюмку.
…
Итог собрания: «А хорошо, мужики, посидели!» – дед считал наградой.
Этим-то результатом он был всегда доволен, хитро прихлебывая остатнее, разливая посошки и подавая, раздавая, выдавая товарищам ватники, костыли, шинели, кепки, плащи, палки и пальто…
16
Рассказ из неопубликованной книги «Памяти памяти». Прежние главы печатались в «Октябре», «Новом мире», «Независимой газете» и других периодических изданиях.