Ухмыляясь, Гидеон унёс свою женщину.
ГЛАВА 2
Скарлет резко проснулась, словно от толчка. Как впрочем, и всегда. В тот момент, когда время, отведённое её демону в стране снов, истекало, сознание возвращалось к ней, как если бы она была подключена к генератору, у которого только что дёрнули рубильник.
Задыхающаяся, вспотевшая она села, блуждая вокруг диким взглядом, ничего не видя вокруг себя. Пока. Пронзительные крики, которые она и её демон исторгли из своих жертв, уже поблекли, в отличие от образов, которые они создали, эти сонные воспоминания оставались с ней. Потрескивающее пламя, тающая плоть, танцующий чёрный пепел, разносящийся по ветру.
Кошмаром дня стал огонь.
Она не могла контролировать демона, пока спала, так он разыскивал любого, кого мог найти, сея такой хаос, какой только мог. Однако она могла вносить свои предложения, призывая его атаковать определенных людей определенным образом. И обычно он стремился придерживаться этого. Не то, чтобы она делала какие-либо предложения в последнее время.
С тех пор как Повелители Преисподней захватили её, она действовала на автопилоте, её мысли были поглощены в частности одним воином. Синеволосым, ярким и слишком разочарованным Гидеоном.
Так почему же он не помнит ее?
Как всегда, воспоминания о его избирательной амнезии, вызывали у нее дрожь во всем теле. Руки сжались в кулаки; зубы заскрежетали, вызывая слабую боль в сжатых челюстях. Но сильнее всего, было дикое желание убить кого-нибудь, все равно кого, это чувство поглощало ее.
Гнев ей ничем не поможет. Остынь. Подумай о чем-нибудь еще.
Она заставила себя мысленно вернуться к своему демону, печально, что смерть и хаос были более безопасной темой, чем ее муж. В то время, пока они не спали (по 12 часов каждый день, хотя и не всегда ровно 12), она была главной. Она могла призывать тьму и собирать крики. Демон мог убедить ее, и часто она нуждалась в убеждении. В конце концов, в принятие решений они играли по правилам. И, как правило, Кошмару нравилось убеждать ее. Напугай его… Заставь ее кричать…
Но прямо сейчас, ее демон был необычайно доволен.
Мы не в подземелье, сообщил Ночной Кошмар, оглядываясь вокруг, вперед нее.
О. Теперь все понятно.
Ее злость, наконец, утихла, и Скарлет осмотрелась вокруг. Она нахмурилась. Ок. Итак. Где, черт возьми, она находится?
Ее держали взаперти в подземелье в течение несколько недель, окруженную разломанными камнями и железными прутьями. Жалобные стоны непрерывно раздавались из других клеток, и все одинаково пронзительные, резкий едкий запах постоянно проникал в ее нос.
А сейчас перед ней… декаданс. Стены украшали цветочные обои, окно было полностью закрыто темными бархатными шторами. Над кроватью висела сверкающая фиолетовая люстра в форме виноградной лозы. И наконец, кровать, ее пристальный взгляд скользил вдоль нее, отмечая каждый дюйм. Большая, с голубыми простынями, и над ней четыре самодельных постера.
Лучше всего пах воздух, он был насыщен ароматами тех самых виноградных лоз, смешанными с яблоками и ванилью. Она глубоко вздохнула, наслаждаясь. Как она здесь очутилась? Без ее ведома?
Ясно, она была перевезена за то время, пока спала как мертвая. Это было тем, что она обычно ненавидела, но не в этот раз, потому что это означало, что её освободили, как она и надеялась. Да, надеялась. Она не хотела оставаться в этой крепости, если только чтобы быть рядом с Гидеоном. В самом деле.
Тихо. В то время как она терялась в чужих снах — и, кстати, не важно в какое время дня она спала, в этом царстве тьмы и беспорядка, кто-то, где-то спал, и демон подкармливал их страхи — кто угодно мог напасть на нее в это время, и она не будет способна защитить себя саму. Кто угодно может сделать с ней абсолютно все, и у нее не будет сил остановить его.
Мысль о том, что ее куда-то переместили, пока она была беспомощна — бесила ее.
Обычно она защищалась в подобных ситуациях с помощью теней. Она просто мысленно чертила пальцем вокруг себя воображаемый круг перед тем, как заснуть и они окутывали ее полностью в то время, когда она спала, делая ее невидимой. Но как только она поняла, что находилась в доме у Гидеона, она перестала вызывать эти тени.
Наверное, в какой-то степени, она надеялась, что глядя на нее спящую, у него восстановятся воспоминания о ней. Возможно, она надеялась, что он снова будет желать ее и умолять стать частью ее жизни. Это было глупо. Этот ублюдок бросил ее гнить в Тартаре; не стоит ей хотеть, чтобы он желал ее.
Ей стоит желать его полного уничтожения.
«Так, так. Я очень огорчен тем, что ты, наконец, проснулась.»