— Теперь слушайте, — сказал Питерсон.
Адвокат произнес шепотом:
— Знаете, древние греки говорят нам, что шесть часов ожидания решают все наши проблемы.
Питерсон поставил на паузу.
— Древние греки? Например, древнегреческие философы? Платон был древнегреческий философ. Это код.
Ричер кивнул.
— Когда это записано?
— Сегодня в два часа дня. Шесть часов ожидания дают нам восемь. Сейчас шесть. То есть им еще осталось два часа. Две трети времени они истратили.
— Проиграйте еще раз, — глядя на экран, сказал Ричер.
Питерсон включил запись. Скрипучий тихий голос адвоката. «Древние греки говорят нам, что шесть часов ожидания решают все наши проблемы».
— Мне слышится в этом другое. Он не говорит, что в их распоряжении шесть часов и где-то в какой-то неизвестный момент их проблемы могут разрешиться. По-моему, он говорит, что через шесть часов произойдет что-то такое, что позволит их решить.
— Что же может произойти?
— Дадут сирену. Это у них единственный способ добраться до миссис Солтер.
— Как адвокат может это устроить?
— Сам он не может. А вместе смогут. Что там делается в восемь часов? Ужинают? Кормежка — удобное время для беспорядков.
— Они ужинают раньше.
Питерсон побелел. О господи, в восемь их пересчитывают. Разводят по камерам на ночь и проверяют по списку. Предположим, кто-то сбежал днем. Обнаружится, что одного нет. Через минуту после восьми нажмут тревожную кнопку.
Они сразу вернулись к Джанет Солтер. Ужин был почти готов. Спагетти с соусом и салат. Джанет Солтер предложила накормить и Питерсона. Питерсон согласился. После этого он вышел из кухни в гостиную и позвал с собой Ричера:
— Если дадут сирену, я останусь здесь.
— Хорошо, — сказал Ричер.
— Двое лучше одного.
— Всегда.
— Вы вооружены?
— Да. И миссис Солтер тоже.
— Откуда он появится?
— С фасада, в машине. Иначе слишком холодно.
— Мы можем что-то сделать заранее?
— Нет, — сказал Ричер.
— Можем предупредить тюрьму. Если сирену дадут прямо сейчас, этот человек будет не готов.
— Нам это не нужно, — возразил Ричер. — Мы хотим, чтобы он появился на дорожке в две минуты девятого.
Платон вышел из дома и увидел цепочку стоявших вплотную «рейндж-роверов». Шестеро, приехавшие в них, стояли парами, подняв головы, в темных очках. Платон посмотрел на приехавших. Их можно было бы описать разными словами. Проще всего: «расходный материал».
Он посмотрел на машины. Надо было выбирать. Он никогда не занимал одно и то же место в кортеже. Предсказуемо. Опасно.
Он показал головой на третью машину. Один из тех, кто стоял рядом с ней, открыл заднюю дверь. Платон влез в машину. Устроился сзади. Двое сели спереди. Двери закрылись. Кортеж двинулся к выходу. При его приближении ворота открылись.
В кухне Джанет Солтер за столом теснились семь человек, но всем было уютно. Женщины-полицейские обрадовались случаю поболтать. Ричер с Питерсоном по молчаливому соглашению решили отложить разговор до того времени, когда это станет необходимым. И присоединились к общей беседе.
После ужина убрали со стола. Дневная смена ушла наверх. Ночные отправились в прихожую и библиотеку. Джанет Солтер взяла свою книгу. Ричер и Питерсон перешли в гостиную.
18.55. Осталось девять часов.
Питерсон поглядывал на свои часы. Ричер вел отсчет времени мысленно. Семь часов. Пять минут восьмого. Десять минут. На улице никакого движения. Питерсон вынул из кобуры «глок», проверил и сунул обратно. У Ричера «смит-вессон» лежал в кармане брюк. Проверять, там ли он, нужды не было. Ричер чувствовал его тяжесть.
Питерсон стоял у окна. Ричер сел в кресло хозяйки. Он думал о взлетно-посадочной полосе, о старом каменном здании и деревянных домиках. В особенности — о первом. Он спросил:
— У Ким есть сестра?
— Нет, — ответил Питерсон.
— Эта девушка, которую я видел в домике. Как будто что-то знакомое. Или она просто распространенный местный тип, или похожа на кого-то, кого я видел в первый вечер здесь. А единственная женщина, которую я видел в первый вечер, — Ким.
— И старушек в автобусе.
— Никакого сходства.
— Как же выглядела эта таинственная девушка?
— Высокая и худая, блондинка.
— Мы все тут высокие и худые блондины.
— Вот именно.
— Но вы нас различаете.
— Если очень постараюсь, — сказал Ричер.