— Не говорите мне о нем! — мрачно отозвался тот.— Это не человек, а дьявол, он меня вгонит в гроб. Конечно, я привел свои угрозы в исполнение. Я л двадцать других пассажиров организовали процесс, и мы выиграли его по всем пунктам. Томпсон был вынужден объявить себя банкротом, закрыть контору: его имя вычеркнули из списка агентств путешествий. Но я не полностью удовлетворен. Томпсон попадается мне на каждом шагу. Он ничего не делает, и, однако, у него такой вид, будто он купается в золоте. Эта скотина меня раздражает. Я убежден, у него где-то припрятана кубышка, и чувствую себя в дураках.
Во время негодующей речи Бейкера сестры несколько раз переглянулись.
— Успокойтесь, дорогой Бейкер,— сказала Элис.— Томпсон разорен окончательно и никогда не станет вашим конкурентом.
— А на какие же средства он живет? — недоверчиво спросил Бейкер.
— Как знать,— ответила, улыбаясь, Долли.— Может быть, ему оказывает помощь кто-нибудь из благодарных пассажиров.
Бейкер расхохотался.
— Хотел бы я видеть этого пассажира,— не поверил он.
— Можете спросить у Элис,— лукаво посоветовала Долли.
— Или у Долли,— шутливо отпарировала Элис.
— Вы!..— воскликнул в изумлении Бейкер.— Но почему вы помогаете этому пройдохе? Сколько раз он издевался над вами и над остальными! Сколько раз не сдерживал своих обещаний! Ведь он едва не утопил вас, не раздавил при обвале на Сен-Мигеле, не уморил от лихорадки, не спалил на солнце, не подвел под пули арабов. Очень бы хотелось знать, за что вы ему благодарны?
— За счастье,— одновременно ответили обе сестры.
— Если бы путешествие было хорошо организовано, то разве стала бы я графиней? — весело спросила Долли, и Роже утвердительно кивнул головой.
— А я маркизой? — добавила Элис, бросив нежный взгляд на Робера.
Бейкер не нашел, что ответить. Было видно, что он недоволен объяснениями сестер. Ведь из-за их сентиментального милосердия этот проходимец остался безнаказанным.
— Что поделаешь с этими женщинами,— проворчал он сквозь зубы.
Бейкер еще некоторое время продолжал бормотать что-то нечленораздельное. Видно, все не мог переварить то, что услышал.
— Все же,— сделал он заключение,— путешествие было удивительным. Что вы думаете об этом, а, командир?
Капитан, к которому обратились столь неожиданно, растерялся. Его глаза, как и раньше, под влиянием нахлынувших чувств разбежались в разные стороны. Он слегка, но совершенно бесспорно опять косил.
Одна привычка повлекла за собой другую, другая третью. Кося глазами, капитан потер кончик носа. Отдав дань этой привычке, поддался было и третьей. И вот он уже повернулся, чтобы плюнуть в море. Но море далеко, вместо него ковер с яркими цветами. Капитан обескуражен тем, что потерял чувство реальности. Он должен поделиться этим соображением с верным Артимоном. Наклонившись к собаке, он сказал ей назидательно под дружелюбными взглядами друзей:
— Клянусь всеми святыми, это была чертовски забавная история, не правда ли, сэр?
И пес в знак согласия помахал ушами.
Прорвавшие блокаду
I
«ДЕЛЬФИН»
Первой рекой, которую вспенили колеса пароходов, была река Клайд[164]. Это случилось в 1812 году. Корабль назывался «Комета»[165]. Он установил регулярное сообщение между Глазго и Гриноком[166] и двигался со скоростью шесть миль в час. С тех пор больше миллиона пароходов и ботов поднялось и спустилось по течению этой шотландской реки, а жителям великого торгового города, расположенного на ее берегах, пришлось сжиться со всеми чудесами пароходостроения.
И все-таки 3 декабря 1862 года грязные улицы Глазго заполнила пестрая толпа судовладельцев, торговцев, хозяев мастерских, моряков, их жен и детей. Она двигалась в сторону Келвин-дока — гигантской судоверфи, принадлежащей Тоду и Мак-Грегору. Последнее из имен лишний раз свидетельствовало о том, что потомки знаменитых родовых кланов хайлендцев[167] стали фабрикантами, обратив бывших вассалов в фабричных рабочих.
Келвин-док располагался всего в нескольких минутах ходьбы от города, на правом берегу Клайда. Его обширные строительные площадки сразу были захвачены любопытными, и ни на набережной, ни на пирсе, ни на крышах складов — нигде не осталось ни одного незанятого местечка; по реке сновали лодки, а холмы Гован, по левому берегу, кишели зрителями, словно огромный муравейник.
165
Первый речной пароход «Клермонт», построенный в 1807 году в Америке Р. Фултоном, впервые отправился в рейс по реке Гудзон.