А в старом городе было далеко не спокойно. Из кабаков доносились громкие голоса, и ясно слышны были песни, высмеивающие испанцев, звучал и „Вильгельм фон Нассадон", распеваемый каждый день повсюду. Он шел дальше до тех пор, пока не поредели ряды домов, и здесь он неожиданно остановился: вдали, по направлению к Ридланду, были видны красные отблески, которые отчетливо выделя-пись на фоне проплывающих темных облаков. Это не могло быть вечерней зарей, несомненно, это были отсветы пожара горящего дома! Когда он встретил нескольких мужчин, которые возвращались из гостей домой, он стал их расспрашивать, не слышно ли было о пожарной колокольне, о пожаре где-нибудь в Ридланде.
- О, да, - кивнул один из них, старик с белыми, как лунь, волосами, - это определенно горит какое-нибудь поместье. Для маленького стога сена или для хлева горит уж слишком долго, а мы услышали о пожаре уже несколько часов назад.
- Я думаю, что и молния могла ударить, - предположил другой.
- Но не исключено, что там, внизу, в Ридланде, испанцы снова пустили красного петуха на крышу какого-то отдаленного поместья. Множество этих бродяг, которых наголову разбили у Кеннешерских ворот, отправились в Ридланд и еще рано утром разграбили и подожгли дом крестьянина. К счастью, жители вовремя ушли в безопасное место, так как тот, кто попадет в руки всадников Дона Педро, наверняка погибнет.
Мужчины попрощались и пошли своей дорогой. Рольф тоже поспешил дальше. Немедленно он отправился к дому, где разместился капитан, с тем, чтобы уже вечером зайти к нему и выпросить отпуск. Стража сказала ему, что его уже спрашивал какой-то мальчик. И он заметил, что к нему приближается маленькая, коренастая фигурка.
- Господин Рольф, это я, пастушок из Боргерсвийка!
- Марк, Марк, это ты, мой мальчик! - Рольф вздохнул, предположив, что мать Сюзанна и Эльза уже благополучно прибыли к лавочнику Тидденсу. Но он тут же побледнел, поглядев на Марка поближе.
- Как ты выглядишь, оборванный и с кровоподтеками! И где тетя Сюзанна и Эльза, где дядя Арне?
* * *
В Боргерсвийке после визита Рольфа не сразу успокоились, хотя, после настойчивого распоряжения хозяина дома, все вскоре разошлись по своим местам спать. Сам он захотел еще раз осмотреть свое хозяйство, как он привык делать в это неспокойное время. Заботливо обходил Арне Боргере свое поместье. Когда он подошел к воротам моста, бесшумно появились, как две огромные тени, оба его огромных пса, и, виляя хвостами, прислонили к нему огромные головы. И за свою верность животные были вознаграждены лаской.
Арне Боргере осмотрел крепкий железный засов на воротах, который заботливо накинул Марк после того, как он выпустил Рольфа Эльбертса.
- Ворота крепкие, - пробормотал он, - но какая от них защита от воинов Альбы... Рольф прав, завтра, еще до восхода солнца, женщины должны быть в Алкмааре!
После этого он бросил взгляд на мост и ров с водой, озабоченно покачав головой. Уровень воды все-таки низкий, несмотря на поднимающийся прилив. Нет, если придет враг, то каналы не смогут задержать его перед Боргерсвийком!
Медленно зашагал он во двор и, задержавшись перед дверью, посмотрел на запад. Ему хотелось увидеть признаки приближающегося дождя не для пашни и лугов: он боялся, что из-за жары, когда испанцы начнут стрелять зажженными стрелами, вспыхнут покрытые соломой крыши.
И снова он огорченно покачал головой:
- Нет, этой ночью не будет непогоды, но если до восхода солнца не будет ветра, то дождь еще может и начаться...
Но Арне Боргере все еще не мог решиться зайти в дом. Необъяснимое чувство сдерживало его. Вокруг дома было так тихо и мирно! Ночной воздух был наполнен запахом белых и красных роз, которые пышно цвели в саду Эльзы, и даже в темноте ночи, среди зелени кустов, были видны дрожащие лилии.
Затем Арне Боргере пристально посмотрел на небо, и его мысли унеслись в прошлое, во времена его собственной, дикой и необузданной молодости. Как часто он сам принимал участие в подобных нападениях. Думал ли он в то время о состоянии тех, на кого они нападали? Разве не пожимал он безразлично плечами, когда его товарищи говорили: „Такова война - сегодня вы, завтра мы!..“
Он с силой отряхнулся от мрачных воспоминаний -прошлого не вернуть. Подобно другим, он, даже если заходил слишком далеко, никому ни в чем не уступал. И слава Богу, что все-таки в его жизни настал перелом, и, как кающийся грешник, он признал свою вину перед Богом. И с того часа он стал подчинять свои желания слову Бога и стал служить своему небесному Владыке. Он знал, что его к этому ежедневно вынуждает милость Бога.