Наконец–то Арне Гуннар Ларсен окунулся, вошел в гущу народа в Румсосе, но все получилось совершенно иначе, чем он себе представлял. Судьба свела его с человеком, беспрестанно крутившим видеофильмы. Отчего и сам он пристрастился к этим картинам, во всяком случае, создавалось такое впечатление. А. Г. привязался к тайным агентам, которые, будучи на службе либо у ЦБУ, либо у английской «Сикрет сервис», способствуют их борьбе против коммунизма. Разбросанные поодиночке по земному шару, но ко всему привычные, агенты, где бы они ни были, используют любые средства для защиты Свободы, что мы и видим на экране. Он привязался к уволенному со службы полицейскому, герою наших дней, который рыщет по улицам Большого города, дожидаясь своего Часа расплаты, бесчисленных Часов расплаты. Он пристрастился к катастрофам. К убийству. К смертному мигу. К праведной мести. Привязался к всаднику, который, спасаясь бегством или в погоне за кем–то, скачет по американской прерии с ружьем вместо друга. Привязался к ветеранам вьетнамской войны, снова рискующим своей жизнью, но уже не в непролазных тропических лесах Юго–Восточной Азни, а в беспощадных джунглях американского города. Вьетнамские ветераны — проблеск надежды в бездонной пучине, на загаженных улицах большого города. Вьетнамский ветеран, очередной кумир современного норвежца. А. Г. Ларсен сам когда–то ходил на демонстрации против войны во Вьетнаме. «Прекратить бомбардировки мирного населения. США — вон из Вьетнама!» И вот мы опять встречаемся с морскими нехотинцами. Они вернулись на родину, побежденные и готовые к новым подвигам. Они — герои многих и многих фильмов. Великовозрастный ветеран возглавляет банду юнцов–рокеров, противостоящую другой такой же банде. Кожаные куртки и рев моторов, а во главе — опытный вояка с проигранной войны. Боль целого поколения! Come back, come back![24]. Вот к каким фильмам пристрастился А. Г. Ларсен. Неужели он и впрямь увлекся этими картинами? Похоже на то. Но почему, почему? За компанию. Или он через фильмы приобщался к тому, к чему и хотел приобщиться? К суровой действительности. Суровой, но реальной.
А. Г. Ларсен, который после переезда в Румсос вступил в Гроруддаленское общество поощрения искусства и который, как архитектор, прекрасно знал историю европейского искусства, особенно живописи ХХ века (к примеру, он всегда носил в душе полотна Шагала, с их воздушностью и чистотой, и вряд ли хотел бы лишиться такого удовольствия), теперь проводил свободное время в новом увлечении, в пристрастии к соверщенно иным картинам. Ради Бьёрна Юнсена? Да, во имя дружбы. Дружбы с человеком, жившим реальной жизнью.
Объяснялось это тем, что Бьёрн Юнсен вызывал у А. Г. восхищение. Свободное время Бьёрн посвящал исключительно просмотру фильмов. Следовательно, для него они были самым главным. Он вел довольно–таки странный образ жизни. Можно смело утверждать, что у него был весьма узкий круг общения. Масса знакомых и почти никаких друзей. С ребятами из хоккейной команды он теперь не виделся: зная, где их найти, он никогда не искал встречи с ними. Приработок в Бьерке Юнсен получил через вполне определенных — хотя и неизвестных нам — знакомых, с которыми встречался, когда пробивал билеты за тотализатором, но его общение с ними ограничивалось инподромом. Не поддерживал Бьёрн контактов ни с друзьями детства из Оппсалы, ни с кем–либо со своей основной работы в магазине. Очевидно, у него были еще связи с «черным рынком», но и тут общение не выходило за рамки деловых операций. Более близкие отношения у Бьёрна и Илвы Юнсенов Установились только с Илвиным братом и его женой, а также с Илвиной сестрой и ее мужем: обе пары жили в Стовнере и время от времени приходили в гости к Юнсенам или же Бьёрн с Илвой выбирались в гости к ним.
Все это было тем более удивительно, поскольку Бьёрн Юнсен производил впечатление компанейского парня, который не лезет за словом в карман и должен иметь огромный круг друзей. Коль скоро он его не имел, значит, он по доброй воле избрал для себя такую замкнутость, такое ограничение контактов с норвежским обществом конца ХХ века. Нельзя сказать, что видео заменяло ему недостающее общение. Ведь у Бьёрна Юнсена были возможности для светской жизни и он не нуждался в каких–либо заменах. Просто увлечение видео отодвинуло все остальное на задний план. Все прочее стало ему неинтересно.