Когда Арни подъезжал к управлению полиции на Хверсфисгата, зазвонил телефон. Звонил Бальдур.
— Арни, немедленно езжай в Селтьярнарнес. Мы знаем, кто убийца. Это отец Харпы. Эйнар.
— Еду.
— Отлично. Не производи арест, пока не подъедет подкрепление в форме.
— За что его арестовывать?
— За убийство Оскара Гуннарссона. Начнем с него и будем копать дальше.
Нужен проблесковый маяк. Арни долго провозился, устанавливая его на крыше своей неприметной «шкоды», но потом помчался. Выжал до отказа газ и с напряженной улыбкой несся по улицам Рейкьявика с оживленным движением. Вильнул, едва не столкнувшись с мотоциклом, которого не заметил на встречной полосе. Взглянул в зеркало заднего обзора. Мотоциклист остановился, но не упал.
Подъезжая к повороту на Баккавёр, Арни замедлил ход. Очень кстати, потому что увидел, как Эйнар вылез из своего «фрилендера» и вошел в дом. Арни остановился, и тут из-за поворота появились две патрульные машины, сирены, по счастью, были выключены. Арни остановил их взмахом руки.
— Подозреваемый только что вошел в дом! Пошли!
— Погоди минутку. — Один из полицейских разговаривал по радио. — Нам приказывают не подходить. Полагают, он вооружен. Будем ждать отряд «Викинг».
И Арни ждал в пятидесяти метрах от дома Эйнара. Держал под наблюдением парадную дверь: выйти незамеченным Эйнар не мог. К двум патрульным машинам присоединилась еще одна, они отъехали назад и скрылись за углом.
Все ждали отряд «Викинг», рейкьявикский спецназ, состоявший из полицейских-добровольцев. Арни был разочарован, что не сам производит арест, но будет интересно посмотреть на спецназ в действии.
Зазвонил его телефон. Это был Бальдур.
— Арни? Возвращайся в участок.
— Но Эйнар…
— «Викинги» арестуют его, как только приедут туда. Сейчас ты нужен здесь. Нам необходимо выяснить, кто очередная намеченная жертва. Тебя сменит Роберт.
Арни увидел, что его коллега подъезжает на другой неприметной «шкоде», неохотно развернулся и отправился в участок.
Когда они подъезжали к Хельгафеллу, зазвонил телефон Магнуса. Бальдур.
— Арни засек Эйнара. Он только что вернулся домой.
— Арестовал его?
— Мы вызвали «викингов». Возможно, Эйнар вооружен.
— Правильно, — сказал Магнус. — Час назад я бы не отказался от их помощи.
— Что-нибудь прояснилось с очередной жертвой?
Магнус глянул на сидящую рядом женщину. Она смотрела в окошко на все приближавшийся холмик Хельгафелл, одна рука ее была прижата ко рту, лицо искажено страданием.
— Харпа не знает. Исак все еще без сознания, так что не говорит.
Магнус хотел добавить, что они уже ничего не услышат от Бьёрна, но, поскольку Харпа слушала, промолчал.
— Исак оправится?
— Повреждения головы непредсказуемы, так ведь?
— Ну что ж, во всяком случае, мы знаем, где Эйнар. Находясь дома, он никакого вреда не причинит, а как только попытается выйти, мы его возьмем.
— Хорошо, если, кроме него, больше нет заговорщиков.
— Думаешь, есть еще кто-то?
— Не знаю. Нельзя исходить из того, что нет. Сообщи мне, когда арестуете Эйнара.
Магнус стал продумывать эту возможность. Эйнар стрелял в Оскара и Джулиана Листера? Или кто-то другой?
— Харпа.
— Да?
— Твой отец говорит по-английски?
— Нет. Знает всего несколько слов. А что?
Значит, он не мог сам подготовить убийства во Франции и Англии.
— Уезжал он куда-нибудь в последние две недели? — спросил Магнус как можно мягче.
Харпа уставилась из окошка машины на новенькие домики на окраине Стиккисхольмюра.
— Да, — ответила она еле слышно. — На рыбалку. Два раза.
— А охотиться он ездит?
Харпа кивнула, по-прежнему не встречаясь с Магнусом взглядом.
— Ездил охотиться на оленей в горы, когда был чуть помоложе и мог позволить себе это.
Олени не водились в Исландии, их завезли в восемнадцатом веке, и теперь они бродят в глубинных районах страны, где на них охотятся с винтовками.
— Есть у него оружие дома? — спросил Магнус.
Харпа кивнула.
— Я уверена, у него есть лицензия.
Магнус позвонил Бальдуру и сказал об этом. Вызов «викингов» был весьма кстати.
— Я не могу поверить, что папа это делал, — заговорила Харпа. — Я знаю, что он ненавидит банкиров. Он лишился всех своих сбережений в «Одинсбанке». И способен таить зло. Но хуже всего — я думаю, что он сделал это из-за меня.