– А халера яе ведае! – махнул рукой Петрович, – Ці восемдзесят шесць, ці восемдзесят восем. Яна і сама ўжо забылася. Дакументы ж ліпавыя пасля вайны зрабіла, каб на пенсію раней пайсці…15
– Ну дык вось, Пятровіч. Цёшча твая ўжо старая, здароўе ня тое, падзі…16
– Да яна мяне яшчэ перажыве, ёб-е-маць!17 – воскликнул Петрович.
– Не перабівай! І не муцюгайся тутака… Карочэ, усім можна добра зрабіць: і табэ яны заплоцюць дзясятку якую ў нядзелю, і старой тваёй па дому дапамогуць, і ім прытулак будзе.18
Петрович задумался, почесал затылок.
– Ну… Мне-та што? Хай жывуць – не мая хата,19 – произнес он.
– Вось і добра. Бяры машыну ды вязі іх туды,20 – дала указание Надежда Михайловна.
– Што, прама зараз?21 – уточнил Петрович.
– Анягож, дапаможаш ім тамака размясціцца. На работу, так і быць, можаш і не звяртацца сёння. Калі што трэба будзе – пазваню, каб прыехаў адразу. Так што, глядзі мне, ня пей да вечара, каб трэзвы быў.22
– А калі цёшча нас усіх палкай пагоніць з хаты? Што тады рабіць? Яна ж дурная на ўсю галаву!23
– Ой, не нада! Ведаю я тваю цёшчу добра, нармальная жанчына. Ты сам, кум, той яшчэ… Карочэ, калі што і будзе не так, то вязі іх сюды, зноў думаць будзем.24
– Добра, – согласился-таки Петрович, – Паехалі тады. Дапівайце своё кофа, я на вуліцы вас пачакаю.25
Петрович ушел, оставив после себя в кабинете запах пота и дешевых сигарет.
– Ну что, нормально же? Подойдет вам такой вариант? – обратилась к нам Михайловна.
– Да-да, конечно! – почти синхронно закивали мы.
– Вы оставьте мне свои номера, и мой запишите на всякий случай, – предложила председательша.
Мы так и сделали. На прощание, искренне поблагодарили Надежду Михайловну. Ася, оказывается, загодя заготовила несколько шоколадок, вытащила одну из сумочки, положила Михайловне на стол; та, в свою очередь, хоть и поцокала языком, недовольно закатив глаза, но сделала это исключительно ради приличия.
***
На крыльце мы наткнулись на курящих Петровича и неразговорчивую брюнетку Таню из бухгалтерии. Остановились возле них, я тоже закурил.
– Уже уезжаете? – в первый раз подала голос брюнетка, на чистом русском, обращаясь именно ко мне, не к Асе, улыбаясь и ловя взглядом мои руки, в поисках кольца, видимо.
«А то ты, блядина, не знаешь?! Петрович тебе не рассказал, да?» – подумал я, беспричинно сильно злясь на нее.
– Да, пока что уезжаем, – ответила ей Ася, я рот только успел открыть.
Брюнетка в сторону Аси и не глянула, как ни в чем не бывало, затянулась своей тонкой сигареткой. При дневном свете разглядел, что она была значительно моложе, чем мне показалось там, в плохо освещенном помещении. Я б ей дал лет тридцать – тридцать три, не больше; а, обратив внимание на ее высокий рост, предположил, что ей могло быть и еще меньше, вплоть до двадцати пяти – просто казалась старше из-за своей крупности. Если б смыть с нее часть косметики, переодеть в не столь яркую одежду, когти укоротить и перекрасить их в более щадящий для глаз цвет – вполне сошла бы за симпатичную городскую давалку. Только уж слишком высокая: за счет каблуков ростом с меня. Понял, что в Асе конкурентки она не видела, наверное, считая ее слишком молодой. Действительно, куда ж этой меленькой неумелой нерусской девчушке, до опытной, повидавшей жизнь славянской шалавы?..
– Мы пойдем к машине, – обратился я к Петровичу, – Вы езжайте, мы за вами вслед. Вы на чем будете?
Петрович молча указал рукой в сторону припаркованной неподалеку «буханки».
Я быстро докурил сигарету, стрельнул бычком в урну – попал, кивнул на прощание брюнетке, она мне в ответ опять как-то многозначительно подмигнула, и мы вдвоем с Асей двинулись к моей машине.
– Моя любимая трасянка! – заговорила Ася, как только мы уселись, – Когда ее слышу, мне прямо на душе тепло становится, аж слух ласкает. Честно скажу, чистая беларуская мова звучит для меня не так притягательно, как будто она менее естественна, что ли…
– Не соглашусь с тобой, – возразил я, – Просто чистую мову мало от кого услышать можно, вот и кажется, что что-то не так, когда она где-то от кого-то звучит.
– Может ты и прав, не стану спорить… Как, кстати, тебе Надежда Михайловна? Как по мне, так вроде хорошая тетечка.
– Вроде хорошая. А может, просто столичных журналистов боится обидеть, чтоб те не написали про нее гадостей.
15
А холера ее знает!.. …Или восемьдесят шесть, или восемьдесят восемь. Она и сама уже забыла. Документы же липовые после войны сделала, чтоб на пенсию раньше пойти…
18
Не перебивай! И не матерись тут… Короче, всем хорошо можно сделать: и тебе они заплатят десятку какую в неделю, и старой твоей по дому помогут, и им пристанище будет.
22
А то ж, поможешь им там разместиться. На работу, так и быть, можешь и не возвращаться сегодня. Если что нужно будет – позвоню, чтоб приехал сразу. Так что, смотри мне, не пей до вечера, чтоб трезвый был.
23
А если теща нас всех палкой погонит из дома? Что тогда делать? Она ж дурная на всю голову!
24
Ой, не надо! Знаю я твою тещу хорошо, нормальная женщина. Ты сам, кум, тот еще… Короче, если что не так, то вези их сюда, снова думать будем.