В среду, вечером возвращаясь от князя, Алексей увидел, что в соседский двор въезжает, под охраной десяти воинов, обоз кожами гружённый. Он как был в одной рубахе и сумой через плечо, не заходя к себе во двор, пошёл просить защиты у церкви. Там, в епископском дворце, стоя на коленях, он и встретил владыку Спиридона, возвращавшегося из Константинополя в Новгород, которому и доверился.
На исповеди Алексей сказал, помимо всего прочего, Спиридону что, к князю полоцкому он имеет письмо, написанное преподобной Евфросинией Полоцкой родной сестрой его пращура Василия. Но боится он в войну ввести, ему по праву принадлежащее, архонство полоцкое, которое и так уже войнами обезлюдело. Архиепископ, услышав это, справедливо рассудил, что еще одного князя Брячиславича41 Новгороду иметь рядом, не очень уж и удобно. Один – то ведь уже в Софию на коне въезжал, святой престол пограбил, и второй тоже может, а Мономахи на Руси перевелись и некому особенно буйных князей в Царьград отправлять, да и Царьграда православного уже лет двадцать как не было. Поэтому посоветовал он Алексею по примеру пращурки его Ефросиньи Полоцкой богу послужить, людям добро совершая. Это всяко лучше, чем сидеть слепцом в тюрьме монастырской на послушании вечном, в лучшем случае, а в худшем безглазым или увечным на торжище денег на хлеб просить, побираясь. Поразмыслив здраво Алексей согласился и, назвавшись слугою епископа, прибыл с ним в Новгород для принятия пострига.
Поначалу жизнь новгородская Алексея напугала своей беззаконностью, что ни день, то – драка, что ни вечер, то – суд епископский над провинившимися забияками. Кроме того, наличие двух католических замков – ропат в Новгороде его тоже не очень обрадовало. (Это двор святого Олафа, где сидели шведы и датчане, и прочие варяги-норманы, и двор св. Петра, где сидели купцы немецкие-имперские). Прожив в Новгороде месяца три, однажды вечером, неосторожно вышел он к мосту Великому, где встретились ему трое купцов немецких со слугами. Чего они у моста в неурочное время делали, Алексей дознаться не успел, так как окружили его гости имперские словно ворога. Стали они его теснить на мост. Алексей как мог, сопротивлялся, но силы не равны были, двенадцать немцев и он один. Но тут случайно проходил мимо конюх Спиридонов Погибель Тпрун со товарищами, увидя дело такое, несправедливство, когда двенадцать одного лупят, да еще узнав в страдальце послушника Спиридонова Алексея – человека божьего. Все, то, новгородцы ведь знали, что в постриг человек идти собрался, от радостей мира добровольно уйти и бить таких нельзя. Таких холить и лелеять надо, что бы при страшном суде слово доброе праведник замолвил перед судиёй верховным, неподкупным.
Поэтому, чтобы слово за них – грешных замолвлено было, перед неподкупным Судьёй, вступились они за Лёху. Хоть и было их всего четверо, но все одно, никто не отказался немцу рыло скосить, за дело благое, защиты послушника. Что и было ими проделано с быстротой и умением. А когда с противоположного берега прибежали на шум Михайловские, жители Михайловой улицы, всегда немцев любившие бить по-соседски, то тут пошла забава до полуночи, пока стража мостовая всех не разогнала. Разговоров на Торгу было недели на две, Алексея-сиротинку все жалели.
41
Всесла́в Брячисла́вич в 1067 году на берегу реки Черехи он разбил войско новгородского князя Мстислава Изяславича и занял Новгород. Новгород наполовину был сожжён. Всеслав захватил пленных и взял к себе в княжество иконы и утварь новгородского Софийского собора.