–Захарка это, Давида золотаря племянник, в ногах слаб, да разумом совсем обделён, – сказал Василий, осматривая «беса» им поверженного. Он, пользуясь временной немощью Захарки, быстро и сноровисто прощупал пояс, внимательно осмотрел шапку надорвав подклад. И со словами,
– Нечего ночью на людей нападать, – найденные деньги положил к себе за пояс, чем сильно обескуражил чернеца. Алексей увидя растерянность на лице чернеца спросил.
–Как зовут тебя отче?
–Арсений, я княжий поп, живущий на полатях Собора,– ответил монах.
–Я Лёха слуга Владыки Спиридона-грек, а это Василий с Колмова он -ушкуйник, – представился за себя и за друга Алексей.
–Что же заставило тебя выйти ночью на Торг, где и днём, порой опасно одному появляться,– спросил Василий.
– Отсутствие ночи и заставило,– ответил Арсений и поведал друзьям о своём открытии нового, природного явления, доселе ему не ведомого, а именно светлой ночи, когда тьмы нет. А если нет тьмы, то нет и бесов, а вот ангелы должны быть, вот ангелов он Арсений, и пошёл их искать, а тут эти четверо.
–Думал сейчас, в ад эти черти меня живым уволокут,– подытожил сказанное со смехом Арсений.
Лёха с Васькой тоже вежливо посмеивались рассказу монаха. Но тут вдруг настала непонятная, немного тягучая тишина, когда сказать вроде нечего, а расставаться не хочется
Тишину прервал наиболее быстрый разумом Лёха вопросом,
–Давно ли ты на Руси?
– Ну, около года,– ответил Арсений.
– И чего так всего и не понял?– доспросил Василий.
–Ну, многое понял, хотя хочу справиться у вас, в чем разница между Мёдом и Медовухой. Я медовуху пил и пиво тоже, разумом дошёл, что во время поста пить их грех. Но тут, вот на соборных сенях повар Варавва Востроносый хранит несколько бочек из дуба сделанных и говорит, что, и в пост пить такой мёд не грех. Так, что же это за напиток такой скажите?
Лёха сглотнув горлом, спросил,
– Там трезубец есть?
– Есть. – ответил Арсений.
–Какой? Нарисуй!!
Арсений нарисовал щепочкой на земле трезубец такой же, как на бочках.
– Смоленских Ростиславичей мёд. Позапрошлогодний, – сказал со знанием дела Вася, едва кинув взгляд на рисунок монаха.
–Напиток хороший и в пост пить не грех,– сказал слуга Владыки Алексей.
– Мне Варавва по приказу князя две бочонки выдал, может, испробуем? Но для начала помолимся. А.?– предложил Арсений.
Возблагодарив господа в краткой молитве, Арсений пригласил друзей к себе в башню, продолжить прерванную ночным происшествием беседу, и дождаться там утра. Друзья, постеснявшись для вида, согласились через два «Отче». И на хорах собора, в ту ночь, были выпиты: первая чаша хмельного мёда за силу разума, вторая за дружбу и третья за взаимоуважение. Так было положено начало бескорыстной дружбе. Просто Дружбе, то есть Дружбе за просто так. Правда, в ту ночь был один минус. Княжий повар Варавва некстати проникся любовью к святости Арсения, что вот уже вторую неделю потчевал монаха только хлебом и молоком со сливками, что конечно полезно и приятно для здравия духа и тела во время поста, но с мёдом плохо сочетается!!!!!
Друзья сначала ходили, друг к другу в гости, но, вскоре убедившись в неудобстве такого хождения, каждый день за три поприща, решили, что собираться лучше на Торгу, не смотря на угрозы буйных нравом новгородцев. Тем более, что двое на Торгу торговлю держали, а третий просто там жил.
Так и жили бы друзья мирно и спокойно, проводя время: в дружеском общении; натурософских изысканиях; и в поисках истины посредством изучения замысловатых узоров на дне двух или трёх пинтовых сосудов с пивом или вином. Такое количество питья, согласно уставу святого Бенедикта, употреблять и монахам во время поста не возбраняется. Если бы летом 6748 года, точнее в начале июля староста чуди невской, крещёный Пелгусий, не появился на княжьем дворе с вестью для князя, что флот ромейский встал в устье Ижоры. В прямой видимости от заимки Никиты Захарьевича, что из Кучковичей, расположенной на Заячьем острове в устье Невы. Еще староста говорил, что в тумане видел он сани50 с Борисом и Глебом. Последнее известие о святых Борисе и Глебе заставила Василия осведомиться у старосты,