B.П. — Что же, Юрий Бондарев прав. И лучшее тому доказательство — бешеные нападки, которым он подвергся после своего выступления. «Огонек», «Московские новости», «Советская культура» переняли все худшее от западной прессы, вернее, от желтой западной прессы (на Западе есть ведь и серьезные, солидные издания). «Пожелтевшие» органы печати переняли у буржуазных листков и явную склонность к русофобии.
C.Ж. — Валентин Саввич, сегодня много говорят о перестройке в литературе. Как Вы к этому относитесь?
В.П. — Да никак. Есть писатели честные, а есть конъюнктурщики. Первым незачем перестраиваться, а вторые просто не способны перестроиться. Они могут лишь подстроиться.
Ну зачем, скажите на милость, перестраиваться Распутину, Белову, Астафьеву, тому же Бондареву. Да и я сам, простите за нескромность, перестраиваться не собираюсь. Как вкалывал по 15 часов в сутки раньше, так вкалываю и теперь. Как думал, так и думаю.
А вот зато наши активные «прорабы перестройки» перестроились мгновенно. Пример — В. Коротич, главный редактор «Огонька», умилявшийся в свое время «гениальными» произведениями Л. И. Брежнева, воспевавший их художественные достоинства, тихонько и сладенько живший себе в застойные времена, премии всякие за благонадежность получавший. Или А. Беляев, долгие годы бывший зам. зав. отделом культуры ЦК КПСС и давивший эту самую культуру, а ныне являющийся главным редактором газеты «Советская культура» (ну не парадокс ли, не издевательская ли гримаса жизни?). Можно было бы вспомнить и других активных «застрельщиков перестройки». Всех не перечислишь... Вынырнули, поосмотрелись, пообвыкли и начали учить всех честности и принципиальности. А если кто-то с ними не согласен — тут же ему ярлык — антиперестройщик. Ну до каких же пор эта вакханалия будет продолжаться?
С.Ж. — Валентин Саввич, сейчас идет много дискуссий о будущем Союза писателей СССР. Разные высказываются точки зрения. Вы уже более тридцати лет состоите в его рядах. Что Вы по этому поводу думаете?
B.П. — О, это тема необъятная. Мне лично Союз мало чем помог. И даже напротив. Но, думаю, он нужен. Это хоть какая-то социальная, правовая, нравственная защита литератора. Особенно малоимущего, малоизвестного, живущего в провинции. Надо только сделать этот Союз более демократичным, обуздать власть литературных бонз. И поменьше проводить формальных, «галочных» мероприятий, поменьше ездить в творческие командировки. А то там — конференция, там — симпозиум, там — дни литературы, там — юбилей. И понеслись — на самолетах, поездах, автомобилях. Дошло до того, что на похороны Шолохова (куда было бы не грех и пешком сходить!) — в командировку, на пушкинские, есенинские, толстовские, некрасовские дни — в командировку. Некрасиво все это и унизительно. Нужно тебе, испытываешь душевную потребность, хочешь прикоснуться к святым местам — поезжай. Но за свой счет.
Можно ли представить себе старых русских писателей (по дарованиям своим — не нам чета) разъезжающими по командировкам за государственный счет?
C.Ж. — Сегодня в нашей стране — время перемен. Они назрели, стали жизненно необходимы. Какие проблемы сегодняшнего дня кажутся Вам наиболее важными и значимыми?
В. П. — Сложный вопрос. Прежде всего потому, что проблем этих — великое множество.
На нашей памяти принималось огромное количество решений, программ, постановлений. Иные из них записывались даже в Программу партии. И что же? Одни были явно авантюристическими, а порой анекдотическими. Другие тонули в красивых речах, благих пожеланиях. Не слишком ли много мы говорим и сегодня? Много говорим, мало делаем. Сегодня пытаются увлечь народ рублем, прибылью, сладкой жизнью. А это ой как далеко от народного идеала! Этот идеал лежит совершенно в иных сферах.
Нам надо срочно лечить наши запущенные болезни. Например, пьянство, которое за последние двадцать лет приняло угрожающие масштабы. Здесь нужны кардинальные меры.
С. Ж. — Так что же Вы предлагаете?
B.П. — Сухой закон. Могу привести в пример Финляндию, которая в начале века буквально спивалась. Каждый крестьянский двор имел самогонный аппарат. Десятилетние дети и те пили. Маннергейм ввел жесткий сухой закон. И все! Пьянство прекратилось. Другое дело, что тяга к вину осталась в генах. Потому и сегодня потребление алкоголя в Финляндии ограничено.