– Ну конечно, – деревянным голосом согласилась Инерис. – Пустыня. Змеи. Наверняка еще пауки, скорпионы и какие-нибудь мерзкие, кусачие ящерицы, да?
Демон насмешливо поклонился… запросто вогнав колышек в скалистую толщу голой рукой. Инерис снова нервно икнула. По всем законам физики колышек должен был погнуться… из чего ж он сделан-то?!
И не надо ли ее спасать как раз-таки от демона, проделывающего подобные вещи голыми руками?!
– И ты как вершина эволюции ядовитых тварей, – подытожила она. Все переживания последних недель и часов наконец начали сказываться, и держать неуместные размышления при себе Инерис просто не могла. Слова словно сами срывались с языка. – Просто прекрасно. Именно об этом я всю свою жизнь мечтала. Спасаться в подобном месте. Восторг! Ты не мог меня притопить в том озере и теперь не мучить перечислением всех прелестей кочевой жизни в вашем черно-красном аду?!
В голосе проскользнули истерические нотки, отчетливые, и Ассаэр вздохнул про себя. Как бы ее успокоить?..
– Ну уж извини, другого варианта не было, к тому же змеи гораздо милее ваших придворных, от них хоть знаешь, чего ожидать, – бросил он. – Можешь не беспокоиться, если они и приползут, то не из желания впиться зубами в твою тушку. Они обычно так всего лишь пытаются укрыться от солнца, чтобы подремать в теньке. А ты так ворочаешься, что не только змеи, но и куда более морально устойчивые ящерицы разбегутся. И они, кстати, не ядовитые, а промысловые. Их здесь едят, а шкуры пускают на одежду и обувь.
Слезы из глаз. От чуждости всех этих обычаев, которые совершенно не хотелось усваивать, от непонятности этой проклятущей пустыни, о которой Инерис не знала ровным счетом ничего…
...Не хочу этой походной жизни, тем более здесь… Там хоть была надежда, что это ненадолго. А здесь? Сколько это продлится? Сколько придется блуждать по этим алым пескам? Я хочу домой… туда, где все знакомо…
Теперь даже леса, пугавшие ее поначалу своей неприступной сенью, казались родными.
Ассаэр ругнулся про себя. Успокоить не получилось. Наоборот, еще хуже стало. Сидит, размазывая слезы по лицу, надеется, что он не заметит…
Ну так он с женщинами возиться не привык! Одни проблемы от их эмоциональности… А он так надеялся, что ей хватит выдержки спокойно его выслушать…
Надо побыстрее ее уложить спать. Отдохнет, напряжение последних часов тоже схлынет – и непременно полегчает. Если он сейчас начнет ей рассказывать, как вести себя в пустыне, она окончательно расклеится.
Он тоже был не в восторге от многих вещей в Террах… но здесь его дом.
Ассаэр тихо вздохнул, невольно устремив взгляд на далекие, высокие барханы, ведущие к трем священным горам. Где-то там по-прежнему стоит кочевой поселок пустынников, Аэшта…
Покосился на девчонку.
Молчание тоже не дало никакого эффекта, и Ассаэр против воли ощутил глухое раздражение. Постарался подавить это чувство, вызвать в себе сочувствие – все-таки чуждая страна, чуждые пейзажи, ее совсем недавно убить пытались, потом она чуть не утопла…
Хотя он, впервые попав в Нариме, в истерику не впал…
Но чего еще ждать от девчонки?
Чуть смягчившись, Ассаэр вкрадчиво произнес:
– Меня действительно просили сохранить тебе жизнь. И с лихвой заплатили за это, авансом.
Это сработало. Среагировала с задержкой, но все-таки вытерла щеки и повернулась к нему.
– Кто, позволь спросить? – глухим голосом буркнула Инерис.
Кэллиэн? О нем демон уже рассказал… К тому же на него не похоже… авансом он мог разве что кровную клятву взять, со списком наказаний за ее нарушение…
Демон вдруг улыбнулся, склонился к ней и тихо сообщил:
– Твоя мать.
– Кто?!
Сначала Инерис показалось, что она ослышалась.
– Твоя мать, – терпеливо повторил Каэр.
А, наверное, он имел в виду… Но с чего бы Ральде так ратовать за жизнь своей падчерицы?
– Если ты говоришь о моей мачехе, то…
– Нет. Я говорю о твоей матери. Леди Этеле Ламиэ.
– Что?! – Инерис шарахнулась от него прочь, как от гадюки, потеряла равновесие и чуть не упала. Не в пропасть, к счастью, но затылком об острые камни – тоже мало приятного. Он еле успел подхватить ее.
– Без резких движений, пожалуйста, – задушевно попросил демон, с гипертрофированной заботой усаживая девушку ближе к недоделанной палатке, спиной к теплой скале. – Да-да, супруга твоего батюшки от первого брака по-прежнему жива и скрывается от всех, – преспокойно продолжил он, вернувшись к своему занятию, словно не говорил вещи, рушившие ее, казалось бы, простой и привычный мир.