- Нет. Ты же отец и имеешь право горячиться.
- Я просто волнуюсь за тебя, только и всего.
- Да, конечно. Я понимаю. Но я уже взрослый. Так что позволь мне самому решать, кто мне подходит.
- Так и будет. Я больше и слова не скажу, какой бы выбор ты ни сделал.
- Спасибо, пап. Я знал, что ты меня поймешь.
Они еще немного поговорили о маме. Потом об институте и пожелали друг другу спокойной ночи. Отец как всегда дал свои ценные наставления по поводу того, чтобы Женя не засиживался до поздна перед телевизором и компьютером, а Женя как всегда заверил его, что скоро уже ляжет спать. Когда из трубки полились короткие гудки, Женя еще тупо смотрел на нее несколько минут, а потом решил, что, наверное, ему и в самом деле стоит лечь спать. Никто ему больше не позвонит. Он пошел в ванную умываться и снова долго стоял перед зеркалом, как тогда в кинотеатре.
- Что же с тобой происходит? – спросил он у своего отражения.
Отражение только болезненно поморщилось в ответ. Вид у Жени был такой несчастный, словно он только что съел килограмм лимонов. 2 Степа сидел на кухне и поглядывал то на часы, то на телефон, то на мать, моющую посуду. Он не знал, как начать. Долго собирался с силами для этого разговора, но все равно никак не мог решиться. Однако еще через пять минут Степа понял, что если сразу не бухнет то, что хочет, то так и будет ходить вокруг да около еще несколько часов, а то и дней.
- Мам. Я хочу жить один.
Мать резко развернулась, посмотрела на него и нахмурилась. Ну все, подумал Степа. Ничего не выйдет. Это ясно еще до того, как она откроет рот.
- Чего это ты еще выдумал? Места тебе что ли мало? У тебя есть своя комната, мы с отцом не вмешиваемся в твою личную жизнь. Чего тебе еще не хватает?
Да уж. Не вмешиваетесь. Как бы Степе хотелось рассказать все своей матери. Сказать, что он гей. Сказать, что отец знает об этом и не устает напоминать всякий раз, когда ее нет дома. Сказать, что он устал от этого и поэтому хочет жить один, спокойно. Чтобы не задерживать дыхание всякий раз, когда отец приходит с работы раньше нее и не молиться о быстрой смерти. Но Степа не мог сказать. Потому что знал, так будет еще хуже. Если мать встанет на его сторону, отец начнет бить и ее, а этого Степа не мог допустить. Ну а самого Степу он тогда грохнет совершенно точно, потому что предупреждал его. А отец никогда не любил повторять свои предупреждения.
- Просто я хочу жить один, – пробормотал Степа, уже жалея, что завел этот разговор.
- У тебя, наверное, появилась девушка? А? Ну-ка рассказывай! – мать заулыбалась, а Степа подумал, что лучше бы ему сейчас провалиться сквозь землю.
- У меня нет девушки, мам.
- А что тогда? – она перестала улыбаться.
Тикали часы, шумела вода, мать ждала ответа.
- Ничего, забудь, – Степа быстро поднялся и, чтобы избежать дальнейших допросов, пошел в свою комнату.
Там он лег на кровать и попытался успокоиться. Попытался прогнать наворачивающиеся на глаза слезы, но ему это плохо удавалось.
- Ладно уж, – прошептал он самому себе. – Ты же педик. Можешь и поплакать, если уж так хочется.
Но, несмотря на это разрешение самому себе, он не собирался распускать сопли. Если тебя никто не понимает, из-за этого не стоит страдать. Нужно просто собраться с силами. Подумать о чем-нибудь хорошем. О чем? Степа повернулся на бок, подобрал под себя ноги и начал вспоминать вчерашний день. Он закрыл глаза, и картинки как живые поплыли перед ним. Как Женя смеялся над Машей. Его слова: ...тебя сложно не любить… Как они застряли в автобусе, а потом бежали и смеялись. Так просто, так весело. Как Женя издевался над шапочкой сумасшедшего гуру, и как он уснул, не дождавшись конца сеанса. Степа улыбался. Вчера был очень хороший день. Степа поклялся себе, что обязательно запомнит его. И всегда будет держать в голове, вспоминая в тяжелые моменты. Решив так, он почувствовал уверенность, что готов к приходу отца.
====== День шестой ======
И снова, как только на город опустилась темнота, Женя уже совершенно точно понял, что с ним что-то не так. Была пятница, и все его друзья ушли в запой на выходные, а Женя наврал, что простудился. Почему он не захотел пойти с ними? Ну почему, почему, почему?
От отчаяния ему хотелось лезть на стену. Теперь Женя знал, что самое ужасное состояние – это когда ты вообще (ну никак) не понимаешь, что с тобой происходит. Но точно знаешь, что оно происходит, и не можешь это контролировать. Битый час Женя ходил по комнате взад-вперед, включал и выключал музыку, пытался поесть, но все валилось у него из рук и разбивалось вдребезги. Он курил сигареты одну за другой. Комната была полна дымом, и у Жени уже начали слезиться глаза. Он открыл все окна и ощутил страшный холод, который теперь был повсюду и (Женя не был уверен, он ведь в таких вещах не разбирался) даже в сердце. Какое-то ужасное чувство. Страх, нет даже ужас. И холод. Противный и липкий. Не зная, что делать и куда ему бежать, Женя подошел к компьютеру и начал писать Степе письмо.
- Пожалуйста, Господи, только бы у него был включен компьютер! Только бы он прочитал мое письмо! Только бы ответил!
Дрожащие пальцы забегали по клавиатуре, то и дело ставя опечатки. Женя исправлял их и нервничал еще больше. Вот что получилось в итоге: «Степа, со мной что-то происходит. Не знаю, что, но, черт возьми, мне очень страшно. Ты же на психолога учишься (ну и что, что первый курс!), может, поможешь? Я просто не знаю, к кому еще обратиться. И я вообще не знаю, что в таких ситуациях нужно делать! Помоги!» Когда через несколько минут пришел ответ, Женя тихонько вскрикнул от радости и облегчения. «Ты меня озадачил. Но я попробую помочь. Опиши подробно, что ты чувствуешь». Женя на минуту закрыл глаза и прислушался к себе. Что же он чувствовал? Чертовки сложный вопрос. Но ведь Степа не телепат! Как он сможет помочь ему, если не будет знать, что он чувствует? «Тревога, тоска, страх. Я сейчас целый час ходил по комнате, не зная, что делать. Я разбил тарелку и чашку, когда хотел поесть. И… и у меня в комнате нечем дышать, потому что я никогда столько не курил. Соседи, наверное, решат, что случился пожар. И есть еще какое-то чувство, но я, пожалуй, не смогу его описать. Как будто я – это не я. Как будто я не могу себя контролировать и готов в любой момент совершить что-то непоправимое. Ну ладно… ерунда это все. Я сейчас чушь несу. Сомневаюсь, что ты что-то поймешь. И я сам не понимаю…». По-крайней мере, ему стало хоть немного легче после того, как он это выложил. Поделился хоть с одной живой душой. Женя вдруг поймал себя на том, что раньше он никогда бы никому такого не сказал. Что случилось? Степа прислал ответ раньше, чем Женя нашел ответ для себя. «Ты меня пугаешь. Но могу сказать, что в тебе определенно происходят какие-то изменения. Пускай ты сам еще ничего не осознаешь, но ты чувствуешь, что они происходят. И от этого тебе страшно. От неизвестности. Я слышал, что такое часто бывает с людьми в нашем возрасте. Просто попробуй успокоиться и подождать, что будет дальше. Настанет день, когда ты сможешь ответить на все свои вопросы». Дрожь пробежала по его телу, когда Женя читал эти строчки. Изменения? Какие? И как он узнал, что Женя не может ответить ни на один свой вопрос? Может, он ошибся насчет того, что Степа не телепат? «Что-то я разнылся! И тебя отвлекаю со всякой ерундой! Лучше расскажи, как у тебя дела. Что в выходные будешь делать?» Женя все же не мог не заметить, что чувство тоски отступило, да и страх тоже ушел куда-то на задний план. «Ты меня вовсе не отвлекаешь! Я, если честно, сидел от скуки изнывал. Подумывал о том, чтобы тебе что-нибудь написать, но решил, что ты наверняка не сидишь дома в пятницу вечером (а кстати, почему ты дома? Из-за этого странного чувства, наверное). А я ничего не буду делать в выходные. Скорее всего буду смотреть Дискавери или ВВС и читать что-нибудь из эзотерики. У меня столько сейчас книг на столе, что кажется, будто я ограбил Публичную библиотеку». Какое-то время Женя собирался с силами, а потом написал. «Не хочу ждать до среды. Покажи мне свои стихи. Пожалуйста». «Ты помнишь о них?!!! Я в шоке… Ладно, покажу, раз просишь. Когда?» «Завтра. Давай встретимся в том же парке, на той же лавочке. Буду ждать тебя часов в 14.00. Согласен?» «Согласен. Буду рад сбежать из дома хоть ненадолго. До завтра!» Женя улыбнулся. Он вдруг ощутил такое спокойствие, словно только что совершил дело всей своей жизни. Страх исчез, как и все остальные неприятные эмоции, снедающие его вот уже два дня. Женя уже не нуждался ни в каких ответах, словно он на какое-то время обрел себя.