- Я это увидел. Просто я знаю, что это.
- И что же это?
- Ничего, – Степа отвернулся. – Ты не заметил, что стало холодно?
- Эй? Ты не ответил на мой вопрос!
- Забудь. Считай, что я ничего не знаю, хорошо? Тебе правда лучше забыть. И никогда не впускай в себя то, что ты только что увидел и почувствовал. Просто сделай над собой усилие.
От отчаяния Женя чуть не взвыл.
- Но если бы я только знал, что это! Оно же меня убивает, и я знаю это!
- Давай лучше сходим куда-нибудь, а? Ты отвлечешься, развеешься.
- Куда сходим-то? – спросил Женя с несчастнейшим видом.
- Куда? Да куда угодно! Да хоть в кино!
- В кино?!
- Ну да! А что ты имеешь против кино? Ах, точно, наверное у тебя связаны с ним неприятные воспоминания после того похода с твоей девушкой, как там ее звали?
- Неправда! Нет у меня никаких неприятных воспоминаний! Пошли в кино! Тем более что идти далеко не надо!
- Точно? Ну ладно, смотри. Я просто хочу, чтобы ты отвлекся ото всех неприятностей. Лично мне всегда в таких случаях помогают кинотеатры! Я обожаю темные кинозалы и ощущение свободы. Ты знаешь, что рядом много людей, но никто тебя не видит! Это так здорово!
Женя улыбнулся. Степин оптимизм подействовал и на него.
- Ладно. Пойдем. А то что-то действительно стало холодно.
По дороге в кинотеатр Степа болтал без перерыва, прямо как Оксана в тот день. С той лишь разницей, что Женя тогда ее не слушал, в то время как сейчас с жадностью впитывал каждое Степино слово. Слова шли у него с языка легко и непринужденно, Степе не нужно было лезть за словом в карман, во всех его историях было что-то увлекательное, либо же он просто был на редкость хорошим рассказчиком. Ну и, конечно, он просто старался развеселить Женю. И что говорить, у него это хорошо получалось. Когда они стояли в очереди за билетами на нашумевший фильм ужасов, Женя уже забыл о том чувстве. Не посещало оно его и во время сеанса. В кинотеатре почти никого не было, но и те, кто был, за редким исключением, не боялись. Фильм был по-настоящему страшным, жутким. А Степа и Женя после каждого страшного момента подпрыгивали на своих местах и хохотали. Степа постоянно отпускал отменные шуточки по поводу тупости главных героев, а Женя вспоминал свои походы в кино с девчонками. Разница была настолько огромной, как между центром Вселенной и ее концом. Женю всегда начинало подташнивать, когда в страшные моменты расфуфыренные красотки прижимались к нему и пищали от мнимого ужаса. И в то же время, вспоминая походы в кино со своими друзьями, Женя снова улавливал невероятную разницу. Друзья могли только шутить о том, что ниже пояса, а Степины шутки отличались редким остроумием. На какой-то момент они отвлеклись от происходящего на экране, и Женя посмотрел на парня.
- Чего ты так смотришь? – спросил Степа.
- Просто мне никогда ни с кем не было так весело, как с тобой, – сказал Женя, не веря тому, что он действительно говорит это.
И в ту же секунду в глазах Степы он заметил что-то, чего раньше не видел, но оно быстро промелькнуло и тут же исчезло.
- Мне тоже, – ответил Степа и снова отвел взгляд, как тогда в парке. – Но давай смотреть фильм.
Когда они выходили из кинотеатра, уже начало темнеть. Темный парк мрачным лесом расстилался перед ними. Домой совершенно не хотелось. Хотелось увидеть чернеющее небо с первыми звездами, хотелось всю ночь не спать. Они посмотрели друг на друга. Женя сглотнул.
- Ты никуда не торопишься?
- Нет, вообще-то.
- Тогда, может погуляем еще немного?
Степа пожал плечами.
- Давай. Только скажи, тебе еще не надоело таскать мою папку?
Женя на секунду опустил взгляд на папку, зажатую у него в руке, потом снова взглянул на Степу.
- Нет. Но весит она килограммов десять!
- Ты преувеличиваешь мои таланты! Если бы я написал десять килограммов стихов, уже давно стал бы знаменитым!
Побродив среди великанов-деревьев и их не менее великанских черных теней, они уселись все на ту же лавочку. Какое-то время оба молчали, глядя на затянутое тучами небо. Да, наверное, звезд видно не будет. Погода испортилась, и оба чувствовали, что если долго сидеть на этой лавочке, можно отморозить себе все на свете. Степа бросил на Женю короткий взгляд, откашлялся и спросил:
- Ты еще не помирился со своей девушкой?
Женя покачал головой, медленно, словно ему было трудно двигаться.
- Нет. Не хочу.
- Почему? Надоела?
- Ну, и это тоже. Но дело все-таки в другом. Я вообще почему-то забросил всех своих девушек…
Степа засмеялся.
- А у тебя их сколько?
- Ну, если считать вместе с той, с которой мы встречались только раз, то четыре.
- Неплохо! И как тебе удается не путать имена?
- Я просто никогда не называю их по именам. Это меня еще друг в школе научил.
- Хороший у тебя друг…
Женя посмотрел на него. В его глазах не было и тени усмешки:
- Не думай, что я тоже такой. Я другой.
- Я знаю. Вот только, какой это другой? Ты сам-то знаешь?
И снова проклятый вопрос. Женя не знал на него ответа и покачал головой.
- Вот поэтому я уверен, что цель человеческой жизни – узнать себя. Люди хотят изменить мир, а начинать всегда нужно с себя. Но люди заняты совсем другим: они хотят изменить своих близких, хотят, чтобы весь мир подстроился под них и вертелся так, как им захочется. Но этого не будет. Никогда не будет.
Какое-то время они снова молчали. Женя в первый раз задумался о том, что он совсем себя не знает. Что он даже никогда не пытался себя узнать. Почему-то большинство людей уверено, что знает себя, а как только случается нечто, они ведут себя совсем не так, как рисовали в своем воображении.
- Жень? Можно тебя спросить?
- Конечно.
- Какое у тебя самое счастливое воспоминание детства?
Женя резко выдохнул.
- Ну ты и спросил! Это сложный вопрос.
- А легких вопросов вообще не бывает. Ты в этом еще не убедился?
- Кажется, начинаю убеждаться. Но мне надо подумать. Расскажи пока, какое твое любимое воспоминание?
Степа достал сигареты, закурил, передал пачку Жене и только после этого начал говорить:
- Тогда еще был жив мой дедушка. Мне было лет семь или восемь. Я сильно простудился и все время лежал дома. Родителей целыми днями не было. Мы тогда нуждались в деньгах, и мама не стала брать отгул, чтобы ухаживать за мной. Она попросила об этом дедушку. И каждый день он приходил с утра и оставался до вечера. Он читал мне сказки, мы вместе смотрели мультики по видику, он учил меня рисовать и играть на пианино. А однажды, когда я проснулся утром, дедушка уже пришел и сделал мне сюрприз. Когда я открыл глаза, то просто не поверил, что лежу в своей спальне. Потому что повсюду были разноцветные воздушные шарики. Они валялись на полу, на моей кровати, висели на стенах. Мне казалось, что если бы я оказался в центре радуги, она выглядела бы именно так. Дедушка сказал, что моя болезнь серого цвета, и чтобы победить ее, нужно много ярких красок. И он не ошибся. Совсем скоро я действительно выздоровел.
- У тебя был замечательный дедушка, – прошептал Женя. – Тебе повезло.
- Да. Мне повезло хоть в чем-то. И я рад, что хотя бы те годы моего детства были наполнены радостью. А ты вспомнил?
Но Женя не мог говорить. У него снова громко стучало сердце. Пум-пум-ПУМ.
- Жень? Ты меня слышишь?
- Слышу. Только я не знаю, что ответить.
- Ничего. Потом как-нибудь расскажешь. Когда вспомнишь. А знаешь, если бы было тепло, я мог бы здесь всю ночь просидеть. Так красиво!
- Да, – кивнул Женя. – Я тоже мог бы. Но холодно.
- Пора, наверное. Отец меня вопросами изведет.
- А ты скажи, что гулял со мной!
- Чтобы сказать такое, мне придется надеть бронежилет, по меньшей мере.
- Я не знаю твоего отца, но уже его ненавижу.
- Не стоит. Ненависть – бесполезное чувство.
- Хочешь сказать, ты его не ненавидишь?
- Я не могу. Он все-таки мой отец.
- Ты меня поражаешь!
Степа посмотрел на него с улыбкой, но глаза его оставались печальны.