– Ты что, рылся в моей сумке?
– Да. Рылся. Что это такое, сукин сын? Ты просто какой-то выродок! Впрочем, сейчас ты – не ты. Тобой управляет Сатана. Но я выбью его из твоего тела.
Ко Чжимён принес из своей комнаты кнут.
– Ааааааа, перестань, папа, перестань!
Ынсе двумя руками закрыла лицо и сильно задрожала. Это был кнут, которым отец бил маму, по его словам, для воспитания. Кнут этот был изготовлен из бычей кожи. Отец говорил, что он сделан словом Бога. Ынсе не знала, что это значит и откуда он его взял, но с тех пор, как они переехали в это место, он не выпускал его из рук.
Отец вытащил Ынсе из ванной и положил животом на обеденный стол на кухне.
Синей клейкой лентой, которой он перевязывал коробки, он примотал Ынсе к столу через спину.
– Я виноват! Прости, пожалуйста!
Ынсе не понимала, в чем ее вина, но все равно умоляла о прощении. Ко Чжимён скомкал полотенце и засунул ей в рот.
Донесся звук удара кнутом.
Затем крик Ынсе.
– Поскольку я это делаю от имени Бога и Библии, у меня нет страха даже размером с песчинку.
Удар.
Крик.
– Не оставляй юноши без наказания[2].
Удар.
Крик.
– Если накажешь его розгою, он не умрет.
Удар.
Крик.
– Ты накажешь его розгою и спасешь душу его от преисподней.
Звук кнута, ударявшего плоть Ынсе, ее крик и голос отца, который произносил стихи из Библии. Этот монотонный ритм стремительно повторялся. Однако с течением времени из голоса отца потихоньку уходили эмоции, скорость ударов снижалась, и в конце концов в его расфокусированном взгляде появился странный безумный жар. Из-за тихого голоса отца, повторявшего строки из Библии, и его неровного дыхания воздух в комнате прогрелся и стал тяжелым. Примерно в то время, когда речь отца стала совсем медленной, словно заевшая кассета, крики Ынсе также остановились. В тихой комнате, регулярно повторяясь, звучал лишь звук удара кнутом.
Вдруг отец отбросил кнут и взял мобильный.
– Да, алло. Детектив Кан, это я. Ынхёк говорит, что ни разу не разговаривал с тобой. Говорит, не знает, кто ты такой и кто такая Ким Чжехи. Что это, блядь, по-твоему, означает, а?
Дальше Ынсе, видимо, потеряла сознание, потому что больше ничего не помнила.
Когда Ынсе приняла все воспоминания, головная боль исчезла, словно ее и не было. Значит, после того как пожарные спасли ее, она все время провела в этой больнице. Видимо, пропавшая память все же могла восстановиться, хотя воспоминания из первой петли так и не вернулись. Если решение насчет того, отвечать или нет на мамин звонок, чтобы попасть во временную петлю, она могла принимать сама, то над этими провалами была не властна. Сознание перепрыгивало во времени и пространстве, перескакивая в будущее само по себе.
В субботу в теле Ынсе как бы все время сосуществовало два сознания, две Ынсе, и во времени перескакивала лишь та, что застряла в петле, в то время как оставшаяся вообще ничего про это не знала. В голове у этой, оставшейся Ынсе, была полная путаница, и она могла попасть в беду. В итоге все старания Ынсе из временной петли, пытавшейся исправить то, что уже случилось, оказывались тщетными.
Ынсе, оказавшись поневоле во временной петле, пыталась изменить события, которые уже произошли, однако само Время, похоже, совсем не желало этих изменений. По этой причине вернувшееся в прошлое сознание перепрыгивало в будущее. Все это, похоже, являлось защитным механизмом, созданным Временем, которое стремилось к тому, чтобы все, что уже случилось, оставалось как было. Вероятно, для Времени, которое обычно двигается линейно, из прошлого в будущее, временная петля являлась некой мутацией.
Выходило, что будущее Ынсе зависело от того, как поведет себя та Ынсе, которая не знает ничего про петлю. Более того, из-за того, что Ынсе не могла заранее узнать, когда произойдет скачок, она постоянно находилась в опасности – могло произойти что угодно, даже похуже, чем ампутация ноги. Ынсе думала, что раз все можно повторять раз за разом, ей будет по силам в конце концов спасти Чжехи. Все, однако, оказалось куда сложнее. Казалось, люди в субботу во временной петле вели себя и думали немного иначе, чем в предыдущие разы. Это касалось также и самой Ынсе. Невозможно было точно узнать принципы работы временной петли, что делало перемещения крайне небезопасными. Вернув потерянные воспоминания, Ынсе наконец поняла, почему детектив Кан так странно на нее смотрел. Он хотел понять, помнит ли Ынсе его.
Ынсе была шокирована тем, что детектив Кан оказался сообщником отца, бывшего Ангелом-карателем. Все это означало, что ей не удастся спасти Чжехи, просто сказав той не приходить в магазин отца или заявив в полицию.