Я поправила высокую прическу, созданную фрейлиной, из моих длинных шелковистых русых волос, и посмотрела на сделанный макияж. Три дня прошло с тех пор, как мне сообщили о гибели родителей, два из которых я провела в спальне, утопая в слезах. Об этом свидетельствовало мое заплаканное лицо и огромные синяки на бледно-белой коже. Но принцесса не может себе позволить длительный траур, потому что на ее плечах бремя власти.
- Я готов помочь Вам, всем чем могу, Ваше Вел…Высочество.
Я развернулась к старику, отметив его голубые потускневшие глаза, огромный нос картошкой и пальцы, с неприлично длинными ногтями, из-под которых проглядывала грязь. Эта картина заставила меня поежиться.
Фу, какая мерзость!
Ну почему они такие противные?! Неужели так сложно мыться почаще и следить за тем, чтобы оставаться опрятным всегда? Ну, или,по крайней мере, приводить себя в порядок перед приемом во дворце.
- Я не нуждаюсь в слащавых разговорах, мне нужна правда. – да, мой тон груб, но я, как-никак, принцесса. – Вчера ночью, возле моей комнаты оставили коробку, в которой я кое-что нашла…
Я даже не успела закончить мысль, потому как началось что-то совершенно непонятное. Неожиданно мужичок вытянулся, превратившись из дряхлого старика на последнем издыхании, в статного мужчину средних лет. С такими же седыми волосами и седой бородой,правда, уже короткой, но помолодевшим на несколько десятков лет.
- Вот значит как?
Я отпрянула от странного старика, и уже намеревалась окликнуть охрану, когда он оказался возле меня и, одним мановением руки, заставил застыть как вкопанную, не имея возможности ни пошевелиться, ни позвать на помощь. Все, что мне оставалось — это мычать и искать глазами что-нибудь для защиты, способное помочь мне справиться с колдуном.
- Не стоит, Диана, я не желаю тебе зла.
- М-м-м. – промычала я, продолжая искать глазам какое-нибудь, оружие, совершенно не понимая, как смогу его применить. А также, планируя казнь мужчины, которого сама же, по глупости, пригласила в замок.
- Значит, Лилит предвидела свою смерть, раз решила оставить тебе фамильную драгоценность, и информацию по поводу твоих способностей. — продолжал при этом захватчик. - Справедливости ради, предполагаю, что ты получила ее, лишь потому, что меня не было рядом.
- М-м-м.
В очередной раз протянула я, недоумевая, как могла оказаться настолько недальновидной, что отпустила всю охрану. Мне определенно нельзя править страной.
- Не переживай, я все расскажу тебе. – сообщил не до — старик, мягко вышагивая по тронному залу. - Начнем с главного – я твой дядя, по материнской линии, конечно.
Перестав мычать и, уставившись на изменившегося мужчину, я обратила внимание на то, что у него точно такие же голубые, с миндальной крапинкой глаза, как и у меня. Те самые глаза, которые я унаследовала от матери. Но в отличие от нас, у которых изящный аристократический прямой нос, его все также оставался картошкой. Помимо прочего, у того индивида, была наглая, насмехающаяся улыбка, которая жутко раздражала. Пока одна принцесса рассматривала того, кто назывался ее родственником, мужчина продолжал.
- А теперь, – сообщил он, присаживаясь на трон и закидывая ногу на ногу. – без глупостей, сообщи мне, что именно оставила тебе мать?
Магия, сковывающая мои губы, куда-то исчезла, тогда как тело продолжало представлять собой застывшую скульптуру.
- Лжец. – бросила я вместо того, чтобы звать подмогу. – Моя мать — единственный ребенок в семье.
- Такова официальная версия, используемая нами на протяжении последних тридцати лет. – сообщил мужчина, у которого в руках, из воздуха, появился золотой кубок. – Но я ее родной брат, и именно я, должен раскрыть твой потенциал.
- Потенциал?
- Именно, деточка. Видишь ли, магия у всех разная. Вот я могу материализовать все, что только пожелаю. При условии, конечно, что точно знаю, как это выглядит, и ранее видел, откуда это перенесется. – он указал на бокал и хлебнул что-то, что на деле оказалось вином. По крайней мере, об этом свидетельствовала, стекающая по бороде, красная дорожка. - Твоя мама была ведуньей. Предполагаю, что свою смерть она также предвидела, поэтому отправила мне письмо явиться ко двору, и пустить слух о своей немыслимой мощи, чтобы ты знала, кого приглашать.