Однако и этот план оказался крайне сложным. Без преувеличения можно сказать, что спасение Абу-Симбела стало одним из замечательных инженерных достижений XX века.
Работы начались с того, что параллельно со строительством городков для инженеров и рабочих, подвозом оборудования и материалов были сделаны пескопроводы — большого сечения трубы, сквозь которые к храмам Абу-Симбела подавался песок. Строители, как ни странно это может показаться, намеревались вернуть храмы к тому состоянию, в котором их увидел Буркхардт сто пятьдесят лет назад. Лишь после того как статуи у храмов были полностью погребены под тысячами тонн песка, начались работы: следовало взорвать скальный козырёк, нависающий над статуями, убрать лишнюю породу над самим храмом.
После того как козырёк был взорван и глыбы камня по песчаному склону скатились к поднимающейся воде, начались раскопки: надо было добраться до пещерного храма сверху, через многометровую толщу породы. В то же время срочно ставили забор из стальных свай: Нил поднялся уже так высоко, что в весенний разлив мог затопить храм. К сваям насыпали дамбу: весной 1965 года Абу-Симбел совсем исчез — за дамбой и песчаной горой.
И тогда, завершив подготовительные работы, начали самое главное — распилку храма.
Песчаник, из которого состоит скала, сравнительно мягок, но это, облегчая работу, в то же время призывало к особой осторожности. Мягкость и податливость камня грозила опасностями, ведь голова второго от реки колосса упала ещё при жизни Рамзеса.
Прежде чем начать разборку храма, специалисты простучали, проверили каждый квадратный сантиметр памятника, составили подробные схемы, на которых отметили любую трещину и раковину, а все подозрительные места скрепили полимерными клеями. Для того чтобы распилы были точными и тонкими, из Италии пригласили камнерезов с мраморных карьеров — знаменитых мастеров этого дела. Итальянские рабочие и их помощники — египетские каменотёсы тонкими пилами осторожно пилили камень, причём порой им приходилось работать, согнувшись под потолками храмовых помещений, среди тесных стальных лесов, которыми были обнесены храмы изнутри.
Наступил знаменательный день 10 октября 1965 года. В том году святилище храма не дождалось, пока луч света проникнет туда снаружи: крыша была уже снята и поднята по блокам на подготовленную площадку. Там же стояли рядами блоки: одинаковые павианы человеческого роста, что ещё недавно составляли портик храма, пронумерованные, забинтованные, словно мумии, колонны и пилястры из нижних залов… 10 октября подъёмный кран протянул крюк к лицу крайней статуи… Журналист, присутствовавший при этом, записал в дневнике: «Рассвет привлёк на площадку участников события. Солнце чуть поднялось над горизонтом, когда крановщик получил приказ начинать. Медленно, медленно лицо бога-царя отделилось от ушей… это было зрелище, которого я никогда не забуду. На какое-то мгновение мной овладела дикая мысль, что великого фараона пытаются уничтожить современные варвары. Повиснув на тросе, громадное лицо медленно поворачивалось вокруг оси. Казалось, выражение лица под лучами солнца преображается игрой света и тени… Затем лицо фараона нежно уложили на подстилку специального трейлера, чтобы тот отвёз его на платформу, где уже хранились прочие части храма».
А для строителей лицо фараона — лишь блок номер такой-то, один из тысяч блоков, каждый из которых нужно доставить на новое место в целости и сохранности. Это не означает, что инженеры и рабочие не могли так же чувствовать красоту и величие колоссов, как и приезжий журналист, — им просто было некогда. Вся операция по спасению Абу-Симбела велась как непрерывная гонка, соревнование с Нилом: к августу 1966 года все работы должны были быть закончены, иначе вода озера Насера хлынет через временную дамбу и всё, что не успели поднять наверх, станет её добычей. Впервые за много тысячелетий открытые для солнца и воздуха помещения — залы и колоннады храмов — поражали прежде всего тем, сколько сил и умения потратили художники и скульпторы Древнего Египта, чтобы украсить внутренние помещения. Сотни барельефов и фресок писались в душной темноте при свете факелов или светильников — там, где и полчаса трудно пробыть. Все стены исписаны сплошь — этот титанический труд совершён во славу фараона-бога. В те отдалённые места изредка наезжали паломники да государственные чиновники. И лишь порой по залам, мимо статуй Рамзеса, проходил жрец, свет от языка пламени касался фресок на стенах, и вновь храм погружался во тьму.