— Виктор Сергеевич, — с укором покачала головой Марь Иванна. — Знаешь ведь, процедура! — смотрела на деда слишком строго для подчинённой, даже если таковой не являлась, всё-таки он тут, пожалуй, повыше рангом.
— Знаю-знаю, — отмахнулся дед. — Минутку бы нам…
— Эх, — нарочито ворчала “Баб Яга”. — Не активничай, — это мне, ещё и пальчиком строго покачала, — а то Валентина Ивановна от возмущения лопнет.
— Без танцев и кровавых разборок, — заверил категоричным жестом дед, и только проводили нашу Бабу Ягу взглядом, приблизился ко мне.
Я так скучала, что, кажется, была готова броситься, как в детстве к дедушке на ручки.
Он крепко меня обнял, поцеловал в лоб и макушку.
— Ну, ну… — по его щеке скатилась слеза.
Растрогавшийся дедушка — как удар под дых. Мой герой детства собирался разводить мокроту.
Мы оба рассмеялись, столкнувшись лбами.
— Дед… это было так… странно.
— Но действенно, да? — горделиво усмехнулся он.
— Действенно то действенно, но Кир, дед… А как же теперь Кир?
— А что Кир?
— Ты же знаешь… Ты… — мои щёки залились краской, я вспомнила, что там происходило в бане, и представила, как команда специалистов следила за нашими соитиями в прямом эфире.
— Не переживай, — фыркнул дед, точно поняв, что меня смутило. — Баня была… ну словом это что-то вроде твоего сна во сне. То, что там происходило, контролировала только ты, и видела только ты. Ну и… и Климов, если рядом был.
— Хорошо, — с облегчением кивнула, собираясь с мыслями для следующего вопроса. — Но если ты в курсе НАС с Киром и… его… — на свой живот посмотрела и замялась, ещё не очень представляя, как теперь себя представлять не одну, а ребёнком внутри. И как верно теперь об этом говорить. Мы? Нас? Нам?..
— В курсе. Не сразу кончено поняли, но когда датчики стали барахлить, а анализ крови показал изменение в тебе, даже думали прежде времени разбудить. Всё же ребёнок… Ответственность, но дело уже было близко к завершению миссии, никаких сбоев больше по здоровью не происходило, срок такой, что у тебя будет время всё обдумать… Потому мы дали тебе пройти этот путь до конца…
— А если б я погибла там?
Дед пожевал губы задумчиво и сожалеюще:
— Выдерни мы тебя раньше времени из сна… с твоей болью и одержимостью, с которой погружалась, ты бы долго не протянула. Натворила дел, и никакое лечение бы уже не помогло.
Я молча согласилась.
— А когда узнал Кир?
— Он раньше тебя оклемался. Давно… почти день за тебя боролись. Уж больно во сне увязла. И как в себя пришёл, новости воспринял мужественно. Сидел возле тебя всё это время, прям не выгнать, хоть смертью грози. А тут отошёл по необходимости, и у тебя отход начался более сильный.
— Дед, он ушёл, — хоть кому-то захотелось признаться.
— Куда? — нахмурился родственник.
— Сказал, что нужно подумать…
— Оно и понятно, — рассудил дед. — Дело ваше запутанное и противозаконное. Потому что влюблённые теневики — это гремучая смесь, как ядерная боеголовка для мира, — сидя на стуле, он сложил руки замком на животе. — Потому и запрещены связи между нами. Этому правилу очень много лет, и оно не было написано просто так. Теневеки теряют разум и бдительность, и ух, как страшны в ревности и горе. Они любят отчаянно, до последнего, по-настоящему, можно сказать. Поэтому союз с людьми предпочтительней. Спокойней. Но найти среди людей вторую половинку крайне сложно. Часто, это как любовь к домашнему любимцу. Очень искренняя, но… не та, что могла бы быть…
— Руслан не… любимец! — встала на защиту мужа и нашим чувствам. Они были искренними, чистыми и светлыми.
— Ну, никто и не говорит, что ты — такая же, как все. И, что любила, как все! Не утрируй! Но это общепринятое понятие. Так или иначе, проще воспитать теневиков, неспособными друг друга полюбить, чем не ограничивать и потом смотреть, как они погибают. Такая связь… ненормальна. Всегда. Поверь, я знаю, о чём говорю, — его загадочная улыбка была очевидным подтверждением. Я даже догадалась, о ком речь.
— Марь Иванна? — прищурилась я.
Дед хмыкнул.
— И?.. — ждала более подробного пояснения.
— И я женился на твоей бабушке. Простой девушке.
— И она была для тебя… любимцем? — это слово ещё коробило.
— Она была любимцем, — кивнул он. — Поверь, после Маши для меня любая бы им была. Я бабушку твою холил, лелеял, — дед закинул ногу на ногу, уместив по-молодецки щиколотку на колене, и откинулся на спинку стула, глядя на меня как-то очень печально. — Всё делал, что попросит. Но это было… забавно, пожалуй, — неопределённо плечами передёрнул. — Я очень радовался, что ты встретила Руса до того, как бросилась в любовь с Кириллом. Боялся не успеть.