Извините, мне пора.
Демидов стоял в небольшом шоке. На него напали из-за угла, что-то дорогое утырили. Почему-то именно эти слова пришли ему сразу на ум.
Демидов улыбнулся еще пылающей перед глазами рыжей копне волос и задался вопросом, а какого цвета были глаза у этой копны.
Кажется, карие. Однако…революция в вибрационной телепатии. В своем докладе Демидов упоминал о неограниченных возможностях альтернативных технологий, связи между людьми, а эта рыжая уже разработала технологии и уверена, что совершила революцию.
А скорости какие! Не дав рта раскрыть, все о себе объяснила и удалилась королевой. Теперь изволь слушать ее доклад.
Демидов получил изрядный заряд рыжей энергии.
Он сел поудобней, включил диктофон (эта штука писала даже через стены). Революция требует документального подтверждения.
То, что он услышал, заставило его встать, а затем сесть. В зале произошел легкий шум с нарастанием.
Рыжая воспламеняла своим ярким голосом. Все, что она говорила, шло ей, как платье, сшитое по безукоризненным лекалам.
Это была удивительная женщина. Скрещивание интеллектуала-прибалта с полтавской сельской красавицей удалось на славу.
Демидов увлекся не тем даже, о чем она говорила (об этом потом расскажет диктофон), а как она говорила.
По залу прокатывались волны новой свежей энергии. Головы были вытянуты к трибуне, каждое слово чеканилось в воздухе, становилось материальным и рассасывалось в сознании.
Закончив выступление, рыжая направилась прямо к Демидову, едва не сев ему на колени. Место рядом, к счастью, оказалось свободным…
– Как я? – спросила, усевшись и закинув ногу на ногу.
– Практически гениально. К вам надо, как говаривал Райкин, подключать целые заводы и поселки, освещение будет обеспечено.
– Вам понравилось?
– Комплименты оставим для ресторана. Теперь я понимаю эту идею в ее полном объеме.
Демидов купался в чужих лучах славы. На них оглядывались со всех углов зала.
Высокий черноголовый профессор из какого-то НИИ, провозглашавший отлуп всяким вибрационным теориям, утонул в собственном занудстве.
– Вы прелесть, Демидов. Должна отблагодарить вас. Сама бы я не потянула.
– Что не потянули? – спросил сразу остывший Демидов.
– Такого запала. Мне самой было удивительно, чего это меня так понесло.
– Так это я?
– А что, разве тебе никто не говорил, что ты излучаешь особого рода вибрации?
– Я это знаю, но часто забываю.
– Нельзя так обманывать девушек. Думаю, мы созрели, чтобы нас перестали так нагло разглядывать.
Когда они вышли на улицу, где легкий морозец сковал все, что было раньше влагой, и был потому очень опасным, говорить друг с другом расхотелось.
Демидову казалось, что она его заговорит, не выключал диктофон, кто знает, какие гениальные мысли еще бурлят в этой красивой и огромной от разросшихся рыжих волос голове.
Но Вика молчала. Она похожа была на сдутый шар. Рыжие пылающие кудри превратились в паклю, лицо посерело.
– Может, не надо в ресторан? – спросил Демидов, слегка обнимая женщину.
– В ресторан как раз надо, а вот в постель нет.
– Ну, ты хватила, пока о постели речи нет.
– Я этим не занимаюсь, – сказала, как отрезала, Вика. – Это для памятки, на всякий случай.
– Ты мне интересна вибрационно, – засмеялся Демидов, хорошо знающий что, когда женщина говорит, что ей постель не нужна, она как раз и хочет в постель. Правда, бывают исключения.
– Для начала нам следует подышать свежим воздухом. Все эти конференции имеют один недостаток: их трудно высидеть. Если ты, конечно, еще живой человек.
Воздушный снежок ласково опускался на лицо и сознательно холодил его, призывая посмотреть и на другие проявления жизни.
Этих проявлений было более чем достаточно.
– Смотри, какое великолепное дерево. Я вижу в его облике нечто мужественное, человеческое. Знаешь, мне кажется, что наши двойники находятся в природе в виде цветов, деревьев, болотных кислиц…
– Зверей, – подсказал Демидов.
– И зверей тоже, – эхом отозвалась Вика.
И тут же повернулась к нему улыбчиво-задумчивым лицом.
– А ты откуда знаешь?
– Слушай, – сказал Демидов. – Ты же еще совсем девчонка. А у тебя уже взрослая дочь и удивительная тяга к вибрациям. Ну зачем они тебе?
– А ты хочешь все сам сделать? Думаешь, что только ты по ночам думаешь не о сексе, а о человечестве, как ему помочь выкарабкаться на поверхность знаний, чтобы вообще не погибнуть.
– Ты считаешь, что человечество должно погибнуть?
– Я считаю, что оно прямиком идет в пропасть. Это видно и невооруженным глазом.