Труднее понять, почему Андропов стал в 1961 году членом ЦК, минуя кандидатский "предбанник". Возможно, это была еще одна награда за "венгерские" заслуги. Либо он уже успел выслужиться на новом посту заведующего отделом ЦК: та же идея Берлинской стены, феноменальная в своей примитивной мощи, заслуживала вознаграждения. Одно очевидно: Андропов был необходим Хрущеву в качестве полицейской, сталинской поправки к его сравнительно либеральному и, уж во всяком случае, антисталинскому режиму. Андропов служил одним из противовесов этому режиму, дабы уравновесить либеральные начинания Хрущева, у которого, несомненно, был политический синдром Меньера[38]. Однако падение Хрущева явилось, наоборот, следствием того, что он, боясь потерять равновесие, окружил себя слишком большим числом сталинистов-противовесов: он упал в сторону, противоположную той, которой боялся. Именно это его падение в "малый Октябрь" 1964 года, названный так в отличие от "большого Октября" 1917 года, стало еще одним решающим моментом в политической биографии Юрия Андропова.
Хрущев с его резкой оппозицией сталинизму казался откровенным бунтовщиком в кресле премьер-министра и партийного босса, и бунт его был направлен против русской имперской истории: либеральные реформы угрожали самому существованию империи. Иначе говоря, антисталинский курс Хрущева оказался неуместен в России и был ею решительно отвергнут. Можно сказать даже, что причиной его падения был волюнтаризм по отношению к российской традиции, и партийные функционеры, которые совершили осенью 1964 года государственный переворот, сами того, возможно, не осознавая, исполняли историческую волю. Иначе, вероятно, им бы этот переворот не удался. Но за ними стояла глыба русского прошлого — поэтому и был подавлен диссент[39], возникший на таком высоком уровне. Хрущев, а не Солженицын и не Сахаров, был первым советским диссидентом, и странно не то, что он в конце концов пал, но скорее то, что он пал в 1964 году, а не в 1957-м, когда против него восстало большинство соратников, а спас решительным силовым маневром маршал Жуков.
Если даже антисталинист Хрущев, недолюбливая Андропова, не мог уже, однако, обойтись без него и его услуг, то сменившая Хрущева партийная команда, которая выровняла курс страны, введя его обратно в фарватер русской имперской истории, оценила Андропова по заслугам: меньше чем через три года после октябрьского переворота, 19 мая 1967 года, в 52-летнем возрасте он назначен председателем Комитета государственной безопасности. А еще месяц спустя "Правда" объявила, что новый руководитель КГБ избран кандидатом в члены Политбюро — явный знак особого, по сравнению с хрущевскими временами, значения, которое придавали новые кремлевские вожди органам госбезопасности и лично Андропову, ибо с тех пор, как в 1953 году Лаврентий Берия был расстрелян, ни один из шефов тайной полиции не избирался в Политбюро даже на кандидатском уровне, без права голоса[40].
На посту руководителя Комитета государственной безопасности Андропов сменил Владимира Семичастного, знаменитого тем, что в бытность свою комсомольским боссом сказал о Борисе Пастернаке — после того как тот опубликовал за границей роман "Доктор Живаго", — что он хуже свиньи, ибо даже свинья не гадит в своем свинарнике, а Пастернак — нагадил. Сняли Семичастного, естественно, не за этот "вклад" в литературоведение — нашлось достаточно более серьезных, с точки зрения Брежнева и К0, грехов. Многие наблюдатели полагают, что главным из них было бегство за границу Светланы Аллилуевой, дочери Сталина, которое Семичастный не сумел предотвратить. Однако это не могло стать причиной смещения, самое большее — поводом. Важнее тут, что Семичастный — ставленник Александра Шелепина, который предшествовал ему и в комсомоле и в КГБ и упорно тянул за собой к вершинам власти, назначая на должности, которые вынужден был оставлять, так как сам занимал все более высокие и ответственные посты.
38
Описанная французским врачом П.Меньером (1861) болезнь внутреннего уха, вызывающая постепенное снижение слуха.
39
От латинского dissentio — не соглашаюсь: одно из распространенных в Англии XVI–XVII вв. отступлений от официального вероисповедания. Далее в тексте — синоним диссидентства.