Журнал "Нувель обсерватер" и газета "Либерасьон" посвятили этому удивительному соседству подробные репортажи. 6 мая 1989 года пятая программа французского телевидения также посвящает одну из своих передач Платцшпитцу. В субботу 17 июня 1989 года первая программа французского телевидения — ТФ-1 — выпускает в эфир волнующий репортаж под названием "Швейцарский связной". Ни один из "эмиров", действующих по соседству с Платцшпитц, не подаст на журналистов в суд.
Но вернемся к теме падения дома Коппов. С марта по сентябрь 1989 года назначенный правительством следователь по особо важным делам допрашивает Элизабет Копп. Следователя зовут Вальтер Кёферли. В журналистских кругах ему дали примечательное прозвище "господин Прекращение дела". Вряд ли в Швейцарии найдется следователь с более спорной репутацией. Правительство назначает его невзирая на протесты парламента и большей части прокуроров и судей.
21 сентября 1989 года: в своем комфортабельном, украшенном современными картинами кабинете в здании Федеральной канцелярии вице-канцлер Акилле Казанова — темпераментный и проницательный уроженец кантона Тессен — поджаривается на медленном огне. Канцелярию осадили приехавшие со всех концов Швейцарии и из других стран журналисты. Накануне Кёферли закончил следствие. Исполняющий обязанности прокурора Конфедерации, которому поручено подготовить обвинительный акт, полностью поддержал выводы Кёферли: экс-министр не совершила уголовно наказуемых деяний. Злоупотребление властью? Чепуха! Воспрепятствование осуществлению правосудия? Сплетни! Элизабет Копп обвиняется лишь в разглашении служебной тайны.
Вернемся теперь немного назад и вспомним, что произошло 27 октября 1988 года: министр юстиции Швейцарской Конфедерации узнает, что неосмотрительный прокурор кантона Тессен арестовал двух перевозивших наркотики членов "турецко-ливанской" организации и собирается открыть уголовное дело на руководителей компании "Шакарчи Трейдинг СА" из Цюриха по обвинению их в отмывании денег этой организации. Из своего служебного кабинета министр юстиции по телефону предупреждает об этом своего мужа — вице-президента вышеупомянутой компании, который в тот же день подает в отставку. По мнению следствия, этот спасительный телефонный звонок позволил Мохаммеду Шакарчи как следует подготовиться к визиту полиции и уничтожить компрометирующие его документы. Шакарчи явно принял все необходимые меры: расследование, которое проводил по его делу — и по делу его сообщников — Дик Марти, так и не закончилось обвинительным заключением. Клан Шакарчи сегодня процветает еще больше, чем прежде[61].
В понедельник 13 ноября 1989 года Федеральный трибунал объявляет, что уголовный процесс по делу Элизабет Копп, ее референта Катарины Шооп и бывшей служащей министерства Ренаты Швоб состоится весной 1990 года. Все трое обвиняются по статье 320 Уголовного кодекса, сформулированной следующим образом: "Разглашение сведений, составляющих профессиональную или служебную тайну, лицом, которому эти сведения были доверены или стали известны по службе или работе, наказывается лишением свободы или штрафом".
На практике же, как известно каждому юристу, наказание за разглашение служебной тайны — только штраф.
СВИДЕТЕЛЬСКИЕ ПОКАЗАНИЯ
Франсуа Видок
МЕМУАРЫ
Франсуа Видок и "тайны Парижа"
"Мы кинулись на плутовские признания полицейского шпиона и на пояснения оных клейменого каторжника. Журналы наполнились выписками из Видока". Так А.С.Пушкин в "Литературной газете" (№ 5 за 1830 год) отреагировал на всеобщее увлечение книгой, ставшей, говоря по-нынешнему, мировым бестселлером: "Мемуары" Эжена-Франсуа Видока, четыре тома которых вышли в Париже в 1828–1829 гг. Для не владеющих французским сразу несколько журналов поместили довольно пространные отрывки из них в переводе на русский язык.
Имя "Видок" на какое-то время едва ли не стало нарицательным (тем более, что тогда еще, возможно, сохранялась память о том, что в древнерусском языке существовало слово "видок", означавшее что-то вроде соглядатая). Его употребляли в сатирических куплетах, памфлетах и эпиграммах. У того же Пушкина:
(Из эпиграммы на Ф.Булгарина)
Успех "Мемуаров" объяснялся тем, что сюжет их, как и личность автора, были для того времени совершенно необычными. Бывший каторжник, "исправившийся" и ставший шефом специальной уголовной полиции, не только рассказывает о бурных перипетиях своей жизни, но открывает для читающей публики почти неизвестный ей тогда преступный мир. Грандиозные коллизии, сотрясавшие Францию, а вслед за ней и остальную Европу в конце XVIII — начале XIX века, привлекали внимание с внешней, политической стороны, а происходивший одновременно процесс люмпенизации общества оставался в тени. "Дно", куда стекала вся грязь, было тогда в своем роде terra incognita. Видок явился его "физиологом", на языке того времени, то есть нравописателем и первым классификатором, Линнеем в своем роде, разбившим преступный мир на многочисленные виды и роды: от страшных "поджаривателей" — грабителей, поджаривавшим своим неуступчивым жертвам пятки, до вездесущих парижских "пик-покэ" — мелких карманников. И совсем уже новым было то, что Видок показал читателю процесс раскрытия преступлений и отыскания преступников.
61
Несколько членов этого клана владеют финансовыми компаниями, одна из которых только что открылась в Женеве, в помещении роскошного особняка в квартале Транше.