Брюн чуточку порозовел. Теперь он смотрел на меня зло.
— Это тебе только так кажется, Ноблар. Знай, что тебя подозревают все в подразделении да и помимо этого, сам понимаешь где… И Бертье, который тебя не любит (он любит только настоящих полицейских), готов на все, лишь бы навесить на тебя дела "Мести за полицию". Ты можешь очень сильно пострадать… Но поскольку я к тебе хорошо отношусь, то и пришел предупредить тебя, вот и все…
Я схватил его за шиворот и тряхнул так, что он чуть не разбил себе физиономию о подлокотник кресла.
— Вали отсюда, понял? Катись!
Брюн с трудом встал на ноги.
Я сунул револьвер в кобуру и направился к двери, чтобы дать ему понять, как он мне надоел.
В тот момент, когда я повернулся к нему спиной, я услышал щелчок взведенного курка.
Я заорал:
— Не смей!
И упал на пол, судорожно хватаясь за кобуру. Прозвучал выстрел. Наконец я вытащил револьвер и, круто развернувшись, выстрелил дважды, наугад.
Брюн пошатнулся, скорчился и тяжело рухнул на ковер. Из его разжавшихся пальцев выскользнул пистолет. Вся рубашка обагрилась кровью.
Я шагнул к нему с бешено бьющимся сердцем. Брюн еле слышно стонал. Схватив за волосы, я повернул его лицом к себе.
— Ах ты, сволочь! Ты что собирался сделать? Говори, ты пришел, чтобы пришить меня? Это была ловушка?
Изо рта у него хлестала кровь. Он злобно ощерился. Я услышал, как на лестничной клетке захлопали двери. Наверное, жильцы услышали выстрелы и сейчас вызовут полицию. Времени у меня было мало.
— Ну, отвечай, ублюдок!
И я рванул его за волосы еще яростнее.
— Д-да… я должен был тебя отвести… в одно тихое местечко… Бертье ждет… Он бы тебя пристукнул…
Его сотрясла мерзкая икота. Зубы у меня стучали.
— Теперь позабавишься… — с трудом выговорил Брюн.
Багровая кровь волной хлынула у него изо рта. Он был мертв.
Я схватил сумку, открыл дверь и бросился на лестницу, растолкав перепуганных соседей. На улице уже завывали сирены.
Я кинулся бежать, как безумный.
Сильвии дома не оказалось. Тщетно я звонил, барабанил в дверь. Никого. Тогда я укрылся в маленьком бистро, откуда можно было следить за входной дверью ее дома.
Там я заказал кружку пива.
Ну вот. Теперь я влип. По уши.
Убить человека!..
Полицейского!
И еще сбежать после этого!
Я становился подозреваемым № 1.
Брюн оказался прав: Бертье сделает все, чтобы навесить на меня дела "Мести за полицию".
Для этого у него были все возможности.
То, что доселе вызывало у Шарона хоть и серьезные, но подозрения, теперь превратится в полную уверенность.
И мое странное поведение, замеченное окружающими, только лишний раз докажет мою виновность.
А теперь я находился в бегах.
Полицейский в бегах!..
Я отхлебнул пива.
Закапал мелкий дождик.
А Сильвия все не возвращалась…
Подозвав гарсона, я заказал еще одну кружку "Стэллы"[23]
Потом сыграл сам с собой партию в "флиппер"[24].
Extra ball, same player shoots again[25].
Бертье должен заплатить за все…
Бертье заплатит…
Я не сотрудничаю с "Местью за полицию". Она меня не интересует.
Я убил человека. Ну и что?! Это была законная самооборона. Брюн выстрелил первым, пуля, наверное, засела в стене. Любой эксперт по баллистике без труда определит это.
Ладно.
Бертье заплатит!
А сбежал я потому, что иначе никак не смог бы доказать свою невиновность. И я докажу ее. Ведь только у меня есть факты, разоблачающие "Месть за полицию".
И я стану героем дня.
Все думают, что я виновен. Что я сознательно укокошил Брюна. И тех трех бандитов. И Мановича (тут и сомневаться не приходится)!
Ох и запутался же я!
Be damned![26]
Сильвия вышла из подъехавшей машины. Но перед тем как захлопнуть дверцу, она задержалась, переговариваясь с кем-то внутри. Нервные водители, ехавшие сзади, тут же загудели, как ненормальные. Сильвия заторопилась, побежала к двери под барабанящим дождем. Последняя улыбка, обращенная к водителю, — и она исчезла.
Расплатившись, я пошел следом за ней.
Сильвия!
Я с комфортом расселся на ее белом кожаном диване со стаканчиком виски в руке. Сильвия сидела напротив, серьезно глядя на меня. Мы даже не прикоснулись друг к другу. Я все рассказал ей. Она внимательно выслушала. Ничего не ответила. Не предложила мне остаться. А я не осмелился попросить об этом.