— Оч приятно, Микола. Однакось я антиресовалси другим: князь в здраве или удручён? Споро, али так, без спеху надобность?
— А-а, я ж, это — тфф, — развёл руками Егорка, единовременно пожимая плечами.
— Ясно, — кивнул головой колдун, хрустнул выловленным огурцом и меланхолично стал его пережёвывать, уставясь мут ным взглядом на стену, где во множестве кучерявились выведенные углем загадочные письмена.
— А ты кушай, сынка, кушай, — пригладила непослушные вихры посыльного сердобольная Марфа. Чтобы уважить тётку, гонец стал ковырять кашу, не спуская глаз с начавшего бормотать колдуна. «Стал быть это, ага… Логарифмус… Вот же, зараза, в сферу Шнельдера не вписыватся… А ежели мы маненько знаковость обменяем? А ежели нас расплющит? Не фендипоперно как-то… Похмелиться тож не худо бы». Крутизна колдуна росла в сознании посыльного, как на дрожжах.
— Микола, кончай в цыфири зенки таращить, князь заждалси поди! — огласила застолье суровая домоправительница.
— Ммм, да, пожалуй… — задумчиво кивнул, сверкнув лысиной, Микола — Пожалуй, што от князя польза буде! Айда, малец, под светлы очи!
День выдался погожим. Солнышко светило ласково, отрабатывая повинность за стоявшее неделю слякотное ненастье, куры квохтали, гуси гоготали, разминавшаяся дружина ладно стучала деревянными мечами, а дворовые девки, наблюдая за голыми по пояс младыми воями, стыдливо перешёптывались и смеялись. Князь Гордей, облокотившись на перила, чистил куском репы зубы и с мрачной миной слушал хриплый кашель, доносившийся из оконца гостевой палаты. Погода, конечно, радовала, но огорчали дипломатические проблемы.
Гостевая дверь отворилась, и на галерею вышел из палаты Микола Селянин, придворный колдун. Вслед него, в рясе и остроконечном клобуке, выскочил учёный советник заморского посла, тыкая в колдуна кривым пальцем.
— Энтфернен зие вом фюрстен дез пфердечирюртен![3] — выкрикнул он, брызжа слюной.
— Вердамфе вон мейнен ауген…[4] — беззлобно парировал колдун.
— Вас?![5] — вытаращил глаза советник.
— Капуста и квас… — проворчал Микола, — Княже, а може без советчиков буйных?
Гордей вскинул бровь — телоохранник вежливо, но напористо оттеснил несколько опешившего советника обратно в светлицу, затворив за ним дверь.
— Чегой-то он? — спросил князь колдуна.
— А, наплюй — серчает, шо я унирситеты не кончал. И прально отобрал у грамотея барбарейские причиндалы: кровопусканием и пиявками сию хворобу не изгнать.
— Опознал болячку?
— Не без того… — вздохнул колдун, — Княже, мне б чарку, штобы инфузорию не цепануть…
— А-а, эт можно, этого добра навалом… Евхимка, мёду тащи, да позабористее!
Осушив поднесённый полулитровый кубок, местное колдовское светило благостно улыбнулось, огладило бородёнку, воздело перст к небесам и, размеренно покачивая им, стало объяснять светилу государственному свои соображения на ситуацию.
— У посла, стал быть, частится стук сердешный, пятки вспрели и во рту нагадили коты. Ну, про котов — фигурально выражаясь… Об чём сие намекает? От и я подумал, што девки наши — загляденье, мужеское евстество погнало давление в глыбь органона и снесло посольску крышу. Хотел уж я выписать ему хороший променад, как вдруг — опаньки — а он, посолто, закашлялси… Э, смекетил я, туточки проблемматикус заковыристее — гриппин с сопутствующим синдромоном Туретта.
— Излечимо? — озабоченно спросил князь.
Колдун важно замолчал, воздев очи к перекрытию галереи.
— Не томи, Селянин, сказывай, как есть, но учти — плохую правду не приму, для мирового сообчества большой дарун выйдет, ежели он туточки окочурится — застращают.
— Дело, княже, поправимо, токмо надобно на Ведьмово Торжище наведаца, компаненту сподручного для михстуры отыскать.
— Микола, а в закромах твоих ничё не осталось, травки там какие аль настои? Боязливо как-то к страхолюдинам обращаться в таком ответственном мероприятии — торгуют-то гадостью, да ишо по опупительным ценам — казны не хватит!
— Дык я завсегда могу пургентиума намешать, токмо тады гарантий возврата посла к людскому существованию дать не могу, звыняй. Не скупись, княже, на Торжище склюзивный и какчестный продухт предлагають, надобно токмо знать, чё искать, а скидку требовать буду, не сумлевайся…
Князь проникновенно и с задержкой взгляда посмотрел на колдуна. Тот, если и лукавил, делал это профессионально, с наивной пустотой в глазах. Гордей Батькович вздохнул: даже если бы и уличил он магического лекаря в растрате казённых средств, чтобы смог предъявить в сложившейся ситуации?