— И какой мотив? — сказал Опер. Раньше он работал следователем прокуратуры. Он накропал компромат на Председателя Суда. Что этот парень берет взятки. Ему, следователю, сказали, что, мол, не обращай внимания.
— Здесь это так принято.
— Где, здесь? — спросил будущий Кум колонии общего режима.
— На Земле, — просто ответил друг, тоже молодой следователь.
— Если ты хочешь, я могу объяснить, — сказал друг. — Как-то здесь была ликвидирована частная собственность. Я имею в виду, частная собственность не на землю, не на жену и детей, не на средства производства, магазины, колхозы и самолеты. А самая главная частная собственность. Собственность в душе! Человеку стало ничего не жаль. Как это и зафиксировано в песне: уж не жаль мне в жизни ничего.
Ничего-то, ничего, — продолжал друг, — но что-то же должно было остаться. И вот этот маленький остаток требует радости. Ну, чтобы не просто так все по-хорошему, но и немного чисто радости. И вот для этой радости людей были придуманы взятки. Человек, даже наш человек, не может жить без радости. И может быть даже наш человек в большей степени, чем ихний. Который имеет и дома, и машины, и проституток. Таких красивых плейбоек. Таких специально для этого дела предназначенных лошадей. Здесь ничего этого нет. Так хотя бы дай людям взятку! И ты хочешь добавить к этой простой социалистической радости ложку дегтя? А иначе, как назовешь тюрьму? Это именно и есть та ложка дегтя, которая лишает нас последней радости. Не надо, прошу тебя. Иначе…
— Что иначе? — спросил будущий Кум.
— Иначе сам попадешь в тюрьму.
И лейтенант Луговой попал в тюрьму. Опером. А потом стал главный опером. А главный опер, значит — Кум.
Как сказал потом Председатель Суда:
— Туда ему и дорога. На Зону. И да, — добавил этот парень, — ему никогда не стать Начальником Зоны. Так и будет всю жизнь Кумом.
И Кум, хотя и со временем, но это понял. Ему никогда не стать Начальником колонии. Одни ублюдки будут сменять других, а он так и будет всегда Кумом. От этого лицо его постепенно стало серым, а глаза голубыми. Такими водянисто-голубыми, что казалось ему не надо ничего рассказывать, весь перевод он знает заранее.
Даша позвонила. Все, даже Кум и Замполит бросились к телефону. Хотя все было занято. На одном телефоне сидел Алексей, на другом подполковник. Она сказала:
— Я думаю о бое. У меня нет времени. Я ничего не могу понять. Идут какие-то странные слова.
— Что это за слова? — спросил Алексей.
— Что-то про подвал, мне кажется. Какой-то Лоп-Доп. Кто ведет расследование?
— Полковник. Начальник колонии.
— Почему-то он все время у меня идет. Он точно полковник? Может быть, подполковник?
— Да.
— Что да? Первое или второе?
— Второе.
— Если он подполковник, то Лоп-Доп можно расшифровать, как подпол. В зеркальном отражении. Тогда получается, что это не подвал, а подполковник. Не на подвал кивает, а…
— Подполковник убивает, — прервал Дашу Алексей. — Ведь действительно убийства были не только в подвале.
— В общем, если вам надо кого-то по быстрее арестовать, возьмите подполковника. Чем он у вас там занимается?
— Так это… Он начальник колонии.
— Ты сказал, что начальник колонии полковник! — возмутилась Даша. — А подполковник кто?
— Он же, — сказал Алексей. — Наверное, я оговорился. Считай полковника за подполковника.
— Значит, он сейчас меня слушает? — спросила Даша.
— Да.
— Передай ему, что судьба его не завидна. В Москву он не поедет. Его дом… В общем, его ждет электрический стул.
Подполковник не бросил трубку. Не прервал разговор. Он начал заикаться. Руки его задрожали.
— Не-не-нет, Я не м-мог. Как м-может о-один че-че-че-человек убить с-столько н-народу за т-такое к-к-короткое в-ре-мя? Я не, я не, я не поним-маю? Я х-хочу в Мос-скву. Там те-те-теп-ло, т-там яблоки, там м-метро, там живут пол-пол-полковники. Их м-много. Очень много. — Потом начальник колонии упал со стула.
Глава одиннадцатая
Алексей прибыл на турнир, когда Даша уже победила Черную Мамбу. Теперь она должна была драться с Белой Медведицей. Алексей, когда увидел ее чуть не сел. Она была здоровее и полнее той Светы, которую знал Алексей. Как будто вернулась с Югов, где ее кормили, как на убой.
— Хороша? — спросил, подходя, Семен Валерьевич. Теперь ему было, кого тренировать, на кого ставить.
— Хороша-то хороша, — ответил Алексей, — только очевидно, что вес у нее явно завышен. В финале обмануть никого не удастся. Там будут взвешивать точно.