Кола набрал до отказа в лёгкие воздуха, и медленно выдохнул. Он любил солнце. Ведь не зря же носил такое солнечное имя.
- Корень всех наших бед в том, что мы не принимаем своё прошлое. Не принимаем его как единое неделимое целое. Расчленяем его на то, что нравится, чем гордимся и тешимся. И на то, во что не верим, от чего отказываемся и что не хотели бы признавать. А ведь нам нечего стыдиться! У нас, русских, великое прошлое и древняя история. Её сознательно искажают, чтобы лишить нас будущего. Лишить самодержавия духа и обратить в послушное стадо баранов, бегущих за скидками в гипермаркеты. Никто не должен догадаться, что человек, не ведающий своих корней, лишён будущего. Это справедливо и в отношении целого народа. Отсюда все болезни. Ведь это своего рода шизофрения, раздвоение сознания. А человека нельзя делить. Нельзя себя делить. Нужно осознать, что ты - образ и подобие Бога. Что ты - творец! - Распалённый собственной речью, он вскочил и зашагал по кабинету. Портфель свалился на пол.
Бергер, ухмыляясь, повернулся к молодому человеку. И, скрестив руки на груди, сел на подоконник.
- Да, человек творец. - продолжил Кола с жаром в голосе, - Мы же в состоянии творить. Для этого нам даны руки. И сердце.
Главред пока не определился с тем, как реагировать на услышанное.
- Занятная у тебя теория, Кола.
- Скорее, история. Но нам пора осмыслить прошлое, чтобы изменить будущее.
- Глобальная задача. А как ты собираешься примирить христиан с неоязычниками?
- Очень просто. Для этого я и пришёл к вам. Нужно, скажем так, доносить в массы информацию. Нужно рассказывать людям об их прошлом. О том, что на самом деле никакого противостояния нет. Ведь солнце светит для всех одинаково, не выделяя по вере. Ветер обдувает и христиан, и буддистов, и иудеев. Земля одинаково всех кормит хлебом. Я об этом и написал в своей работе. Надеюсь, вы её опубликуете.
Бергер помедлил с ответом. В пространстве кабинета повисла звенящая тишина. И первым её нарушил ветер, заглянувший в распахнутое окно и скрипнувший жалюзи.
- Скажи, Кола, а какие у тебя имеются доказательства? Или ты всё это придумал во сне?
Но тот пропустил издёвку мимо ушей.
- Отнюдь нет. Всё есть в открытых источниках, лежит на поверхности. Нужно только иметь желание знать. Например, в русской литературе много говорится о двоеверии. Причём в сугубо положительном контексте. В нашей истории христианство и язычество переплелись настолько сильно, что невозможно отделить от другого. Двоеверие существовало до начала правления в Московии царя Алексея Михайловича. Проще говоря, простой народ исповедовал не только правоверие, то есть христианство греческого обряда, пришедшее из Византии, но и старую дохристианскую веру своих предков═православие.═
Бергер, имевший доселе равнодушный вид, встрепенулся.
- Ты назвал христианство правоверным. Ничего не перепутал?
- Ни капельки. Православие - это не религия, а вера. Православие означает "правь славили" и уходит корнями в русский ведизм. Так, первоначально христиане именовали себя правоверными, однако позже этот термин отошёл к исламу. И далеко не секрет, что эпитет "православный" христианство имеет только на русском языке. На остальных оно называет себя ортодоксальным. То есть правоверным. Кстати, в оригинале "Слова о Законе и Благодати" принимавшие участие в семи Соборах святые отцы прямо названы правоверными, а не православными. И, если внимательно прочесть преамбулу Федерального закона "О свободе слова и о религиозных объединениях", то можно самому убедиться, что используемые в нём понятия "христианство" и "православие" не тождественны. Христианство из правоверного стало именоваться православным лишь в 17 веке, после реформ Патриарха Никона. Что по историческим меркам совсем недавно. Русская Православная Церковь как официальное наименование утвердилось и вовсе в 1943 году, при Сталине.
- Он учился в Тифлисской духовной семинарии, - невольно вырвалось у Бергера.
- Совершенно верно. - Согласился Кола. - И лишь немного не доучился, получив возможность работать лишь учителем начальных народных училищ.
- С историей у вас порядок, - похвалил главред.
- Спасибо. А что касается нашей темы, можно добавить, что великое множество христианских праздников просто наложены на языческие.
Бергер насторожился.
- Например?
- Пожалуйста. Если опустить юлианскую, григорианскую и новоюлианскую календарные реформы, которые заслуживают отдельного разговора, то христиане отмечают Рождественский сочельник шестого января. А ещё раньше наши предки в этот день славили Велеса. Следующий день, 7 января, - великий христианский праздник Рождество Христово. Окончательное определение его даты было сделано в 431 году на Третьем Вселенском Соборе. Но за много веков до этого уже существовала, а в некоторых славянских странах жива до сих пор, рождественская традиция колядования. Молодые люди стучались в дома и═пели рождественские песни, получая за═это деньги, угощение и═подарки. Причем считалось, что для тех, кто проявит скупость, новый год окажется неудачным. Эта традиция берёт начало у языческого празднования Коляды═- дня рождения одноименного бога. Этот наш древний праздник связан с═зимним солнцестоянием и═сменой времен года. Ведь именно Коляда даровал Родам систему исчисления сезонного времени для ведения полевых работ - Календарь.
- Нда. Всё это, как говорится, предания старины далёкой, - тон главреда немного смягчился, - малопроверяемо, но чертовски привлекательно. Особенно детям.
- Разве? - Усомнился Кола. - Ведь этими вопросами, как вы выразились, "преданиями старины далёкой", занимались и занимаются весьма уважаемые учёные мужи. И не только они, но и обычные сподвижники-любители русской истории.
- Да я шучу, молодой человек. - Бергер примирительно вскинул руки. - Вы проделали большую важную работу. И действительно заслуживаете награждения. То есть публикации.
Кола почувствовал, к чему клонит сидящий на подоконнике человек.
- Я могу привести огромное количество доказательств того, что всё, здесь изложенное -правда. - Кола с отчаянием во взгляде кивнул на исписанные листы, впитавшие холодный люминесцентный свет бессонных ночей. И отёр со лба капельки пота, проступившие от напряжения. А человек, во власти которого было всё, покрылся плёнкой безразличия. Он мог казнить и миловать, то есть принять к изданию материал или отказать. Но предпочёл хранить молчание, словно упиваясь ситуацией. На мгновение вся Вселенная для Колы уместилась в пространстве небольшого, залитого солнцем, кабинета. И он возненавидел Бергера. На секунду. Потом всё прошло.