― Чёрт тебя!.. ― Крепко сжал пальцами шею и попытался немного придушить, дабы упрямец угомонился. Как же. Под пальцами тут же напряглись мышцы, вполне успешно воспротивившись планам Казуи. Пришлось выпрямиться и смерить восемьдесят первого оценивающим взглядом. Опасный блеск в золотистых глазах стал отчётливее, да и во всём его облике явно проступала угроза. Забавно и странно. Одна нога сломана, вторая закреплена ремнём, руки тоже надёжно зафиксированы, на теле ни клочка одежды ― любой другой на его месте выглядел бы беспомощным и жалким, но только не рыжий. Этот умник даже в этой ситуации умудрялся бросать вызов местному царю.
Казуя присел на край койки, вздохнул и кончиком пальца обвёл светло-коричневый кружок на широкой груди.
― Интересный цвет, крупный размер… Такая форма и оттенок говорят о страстной натуре, знаешь? Двенадцать лет целибата тебе точно не выдержать.
― Поспорим? ― прикрыв глаза, устало спросил рыжий.
― Вот ещё, ― невольно фыркнул Казуя. У него всё в порядке с головой. Если поспорить, то рыжий и все двадцать лет выдержит просто из упрямства и вредности. Чёрт, в сыновья ему годится, но упрям до невозможности, дерзок и непочтителен. Мало того, что красивый, так ещё и красота у него экзотическая ― такую редко встретишь. Ходячий грех и соблазн во плоти. И ходячий вызов.
― Сопротивление охранникам приводит к наказанию. Нападение на других заключённых и нанесение им тяжких травм или травм средней тяжести приводят к наказанию. Невыполнение требований охранников приводит к наказанию. Отказ от работы приводит к наказанию. И наказание всегда выбираю я. Каждый заключённый по умолчанию принадлежит мне. Ты ― тоже. Советую запомнить, рыжий. На будущее. Чтобы ты потом не говорил, что тебя предупредить забыли. С одиннадцати вечера до одиннадцати утра ты будешь сидеть в камере. В одиннадцать утра решётки открывают, все строятся и идут на завтрак. После завтрака ― душ, два часа работы в цехе, снова душ. В три ― обед. До восьми часов вечера можно торчать в библиотеке, на прогулочном поле, в спортзале, в бассейне или возле иллюминатора с телескопом. В восемь ― ужин. И до десяти опять свободное время. В десять ― душ, а к одиннадцати нужно быть в своей камере. Нарушение распорядка карается, кстати.
― Полагаю, нарушения распорядка происходят как раз между одиннадцатью вечера и одиннадцатью утра и с твоей подачи?
― Я сам есть распорядок. Здесь. Надеюсь, ты запомнил всё, что я тебе сказал, и не станешь разочаровывать меня глупыми поступками.
― О, надо же, и ты наивно полагаешь, что я буду тебя развлекать по-умному? ― наигранно восхитился рыжий. ― Не на того напал. Я вообще не намерен никого развлекать. Я намерен просто отсидеть свой срок и свалить.
― Ты и раньше это твердил, а толку? ― развёл руками Казуя.
― Ещё скажи, что я был не в своём праве. Одно сломанное запястье вряд ли стоило хоть чьего-либо внимания, да и рожей тот тип не вышел. Сомневаюсь, что я кому-то испортил кайф. Мне наплевать на твой распорядок и на тебя в том числе. Пока меня не трогают, я, как ты выразился, овечка, овечка мирная и тихая.
Казуя медленно наклонился и всмотрелся в лицо рыжего. Смотрел до тех пор, пока не различил в светло-карих глазах отражение собственного лица.
― Овечка? Хорошо, через пару дней ты выйдешь отсюда, и мы посмотрим, какая из тебя мирная и тихая овечка получится.
― Ключ от карцера далеко не убирай, ― прищурившись, посоветовал мерзавец.
― Значит, опять будешь глупить?
― Мне там понравилось, да и можно от работы в цехе при желании откосить, знаешь ли.
Вот ведь… Рыжий и наглый пройдоха.
========== 04 ==========
Казуя размашисто расписался на последнем листе доклада и вложил его в папку. Фьюри невозмутимо подсунул ему новую папку с очередными бумагами, требовавшими личной подписи полковника.
― И?
― Пока спокойно.
― А именно?
― Большую часть времени он проводит в библиотеке, в камере после отбоя тренируется часов пять, читает, что-то пишет, потом спит почти до одиннадцати.
― Это я и так знаю. Что с остальными? ― уточнил Казуя.
― Почти все признали его за старшего. Если случаются размолвки, идут к нему.
― Любопытно. Много рыжему пришлось носов расквасить?
― Ни одного. Во время всех стычек он просто демонстрировал, что сильнее. Похоже, в этих делах он смыслит куда больше остальных. Такое впечатление, что он родился и вырос в тюрьме строгого режима. И он манипулирует всей этой толпой без малейших усилий. В общем-то, пока его никто не трогает, он занимается какими-то своими делами и игнорирует всё вокруг. Но когда к нему цепляются, он ставит цепляющихся на место.
― Рыжий у нас умный, да?
― Не просто умный. Хитрый. И себе на уме, ― подправил определение Брайан. ― Он опасен.
― Был бы опасен, если бы хотел чего-то иного. Но он хочет просто отсидеть свой срок и выйти через двенадцать лет. Забавно, да?
― Странно, скорее уж. Не понимаю его.
Казуя откинулся на спинку кресла и слабо улыбнулся. Пожалуй, он начинал немного понимать. Рыжий вырос на улицах, но не потому, что этого хотел он сам, а потому, что так вышло. Выбора не было. Насмотрелся он всякого на несколько жизней вперёд, это уж наверняка. И вряд ли его привлекало то, что он видел. Рыжий пошёл в армию и, судя по его личному делу, планировал после армии пойти в корпус спасателей, стало быть, хотел чего-то большего, чем то, что уже имел.
И в тюрьму рыжий угодил не так, как большинство нормальных преступников. Он просто обменял одну жизнь на несколько десятков жизней. Странно, что он получил такой большой срок. Наверное, дело в том, что отказался от защитника. Или в чём-то ином? По идее, признание вины должно бы послужить смягчающим обстоятельством, но почему-то… Странно. Как же у восемьдесят первого всё запутано.
Казуя отпустил Фьюри с бумагами и перебрался в малый кабинет, проверил заключённых и убедился, что порядок стал стабильнее и даже лучше, чем прежде. Они как раз собрались в столовой на обед. Рыжий пришёл позже всех, но его дождались и пропустили первым. Только после того, как он забрал свой поднос, к окну раздачи ломанулись остальные. Причём «ломанулись» не совсем верное слово. Ломанулись бы они раньше, а сейчас спокойно стояли в очереди.
Рыжий тем временем устроился в дальнем углу за облюбованным столиком. Судя по тому, что ныне у стола стоял лишь один стул, компанию он не приветствовал.
Казуя переключился на маркер восемьдесят первого, плеснул вина в бокал и принялся наблюдать за ним, смакуя напиток.
Рыжий привычно выпил молоко, тыльной стороной ладони стёр белую полоску над верхней губой и отставил в сторону пустой стакан. Он лениво откинул длинноватые пряди с лица и вооружился вилкой. Да уж, аппетит у него отменный. Интересно даже, ему вообще достаточно стандартных тюремных порций? Не то чтобы он отощал за эти дни, но и не сказать, что из-за стола вылезал сытым. К слову, ел он не особо быстро, но уж точно основательно. Небось, тарелки мыть не пришлось бы после него, если б в тюрьме использовали стандартную посуду. Посуду использовали одноразовую и вели строгий учёт, чтобы заключённые возвращали все пластиковые приборы на подносе.
После обеда рыжий отправился в библиотеку, как и в предыдущие дни. Библиотекой пользоваться разрешалось всем заключённым, но ходил туда по большому счёту только восемьдесят первый. Наверняка он и сам это понимал, когда смахивал пыль с выбранных книг.
Казуя поразмыслил немного, потянулся, выключил монитор и поднялся из-за стола. Он неторопливо вышел из кабинета и двинулся к библиотеке. Бесшумно заглянул внутрь и обнаружил заключённого через пару минут в малом читальном зале.
Рыжий устроился с комфортом на небольшом диванчике: развалился в ленивой позе лицом к иллюминатору во всю стену, закинул ноги на журнальный столик, голову положил на низкую спинку. В руках он держал раскрытую книгу, читал и размеренно переворачивал страницы.