Позднейшим людям Эргис не чинил неприятностей. Ылаар[207], прибывший с приисков разорившимся, однажды в пьяном виде сказал: «Возьму лук старика-дедушки и буду жить охотой». Он-то негодник, что сказал, то и выполнил. Однажды он пошел на могилу старика, забрался в амбар лабаза, взял лук и, расматривая его, стал рассуждать: «Взять мне или не взять? Если я возьму, будет ли это иметь плохие последствия?» — рассуждая так, сидя, он уснул. Когда проснулся, как сел, так и сидит, оказывается. День вечерел, тени стали длинными. Дрожь пробежала по телу. Тогда он положил лук, спустился с лабаза и пришел в свое летнее урочище Алар. Там люди спросили: «Петр, где ты пропадал в течение двух суток?»
Затем тоже было другое происшествие. В Немюгюнцах был, говорят, человек по имени Илья Сумасбродный, живущий на речке Суон Юрэх, человек неважный, волынщик. Этот человек, промотав все состояние в карты, подумал: «Передают, что у старика Эргиса есть семь серебряных талеров. Если бы взять их и поставить на кон, то ни одному двурукому не проиграл бы в карты. Однажды весной, когда снег стал садиться от тепла, Илья Сумасбродный пошел на могильный лабаз шамана Эргиса, поднялся, подтянувшись на руках, с дырявого котелка старика сгреб в ладонь монеты и, спустившись, пошел с бугра на речку Хатынг Юрэгэ. Когда он шел, сзади раздался шум. Он оглянулся: на уровне средних ветвей деревьев, не касаясь земли ногами, летит наяву сам старик. Увидев это, Илья крикнул: «Если жалко тебе, бери!» — деньги кинул назад и побежал. Это так и осталось. С Ильей Сумасбродным ничего не случилось.
Останки старика Эргиса должны были перезахоронить [потомки] на девятом поколении от него. При третьем перезахоронении останки старика должны были закопать в землю. Тогда должны, говорят, заставить шамана камлать, на поминки забить двух чисто-белых лошадей и одного четырехтравого черно-бурого быка-пороза. Так рассказывали старинные люди.
Со слов Ивана Гаврильевича Петрова, 64 лет, Эргисский наслег Западно-Кангаласского (ныне Орджоникидзевского) района. Записал Г.У. Гермогенов (Эргис), июль 1930 г., местность Кытыл [ИПРЯ, ч. 2, с. 255–258].
195. Ойун Уол
Предком якутов Хоптогинского наслега Амгинского района был Ойун Уол. Он имел шаманский костюм с серебряными привесками.
Тот шаман узнал, что близок час его смерти. Перед смертью он заранее выкопал себе могилу, попросил разжечь костер и продежурить всю ночь. Те, кто дежурил, осмотрели утром место, где они ночью жгли костер, оказалось, что на золе остался след четырех копыт коня, улетевшего на небо в южную сторону.
А Ойун Уол, лежавший при смерти, бесследно исчез живым. В то время считали: «Отправился в Верхний мир, в свой шаманский загробный мир».
Со слов Николая Николаевича Ефремова, 70 лет, Хоптогинский наслег Амгинского района. Записал С.И. Боло 25 августа 1933 г. [1938, с. 159].
196. Гроб
Когда-то в давние времена в Мегинском улусе жил один богач. Он имел много коней, коров и нескольких работников. Среди них был молодой, шустрый малый по имени Иван. Он пас коней. Однажды осенью, когда земля еще была черна, но озера и реки уже стали замерзать, хозяин дал этому человеку поручение:
— Ты, Иван, разыщи всех коней и загони их в одно огороженное место. Настала пора, когда лошади нечаянно проваливаются под лед и тонут. Да и желая утолить жажду, они могут погибнуть в воде.
— Ну, ладно, — ответил Иван, — сегодня поймаю своего коня, подготовлю его к поездке и завтра утром поеду на поиски.
Иван поднялся рано утром, оседлал коня, оделся сам и поехал искать коней. Он не взял с собой ничего из еды, не стал брать и своей постели. Решил, что обязательно вернется днем или в крайнем случае вечером.
Вот едет он с одной елани к другой, с одной речки к другой, но нигде коней не нашел. Иван ездил на достаточно резвом коне. Поэтому, проезжая от одной речки к другой, он добрался до очень далекого участка. Стало вечереть, а коней он все не находил.
Он проголодался и после захода солнца замерз от холода осеннего вечера. Иван понял, что сегодня никак не доберется до места, где жил, и ему нужно здесь найти дом ближайших жителей, переночевать у них, а с утра обследовать притоки этих речек и найти лошадей. Он подумал, что люди должны жить на еланях, находящихся недалеко от речки, около которой он находился. Иван повернул в сторону и поехал по лесной тропке. Между тем настала самая темная осенняя ночь, какая бывает в пору межлуния. Иван был одет легко. Так что он страшно замерз, да к тому же и проголодался. Он совсем не знал, где здесь близко жили люди, и, редко бывая в этих местах, не имел понятия, где находились елани. Вот почему он ехал туда, куда направлялся его конь. Прошло много времени, но жилое место все не встречалось. Он начал беспокоиться.
207