Ко времени прибытия предков якутов — Омогой Баая и Эллэй Боотура — хара сагыл были здесь коренными жителями. Они не имели сил стойко сопротивляться и противостоять пришлым якутам.
Они соединились и смешались с якутскими родами, и потомки их, очень немногочисленные люди, до недавнего времени вели кочевую жизнь, занимались охотой. Тогдашние якуты называли эти поколения «ставшие ветром», или «развеянные ветром»[174]. Слышно было, что развалины жилья «ставших ветром» изредка попадались в улусах и наслегах. Потомки их обитали в Борогонском и Мегинском улусах. Якуты их не любили, боялись их трогать, обычно отмахивались, говорили: «Это — коренные жители, ой, они потомки хара сагыл, “ставших ветром”».
У «ставших ветром» были колдуны, шаманы и шаманки, способные на разные волшебства и [вредные] проделки. Якутские шаманы и шаманки не очень противодействовали им, считая их местным коренным народом-племенем.
В старину во времена [межродовых] войн в I Ольтекском наслеге у озера Балыктаах Эбэ жила одна старуха — шаманка из [племени] «ставших ветром» с девятью сыновьями. Эта шаманка тем жила и питалась, что силою волшебства у проезжающих путников похищала на расстоянии вьюки и еду. Это было во время доставки грузов «по наряду»[175]. В то время город Якутск уже окончательно обосновался. В порядке повинности в то время муку из Якутска вьюками доставляли в восточные окраины, когда мимо них проезжали с вьюками, дети шаманки вбегали в дом и неожиданно толкали свою мать в бок. И вот, когда мать, испугавшись, вскрикивала: «Уо, татат!» — от вьюка какого-нибудь проезжающего путника сразу же падала на ее балаган кожаная сума с мукой. Так она, живя на большой дороге, разоряла проезжающих. Говорят, что она творила еще много других вредных проделок. Однако путники всегда боялись ее и никогда не останавливались и не заходили к ней взыскивать похищенное, говоря: «Она важного происхождения — потомок старинных хара сагыл».
Сама шаманка имела обыкновение летом ловить рыбу сетями на озере Балыктаах Эбэ и этим кормилась. И вот однажды, закидывая сети, она уронила свой игольник в озеро, поэтому то место (букв.: прорубь) и получило теперь название «Озеро упавшего игольника». На том месте (где упал игольник. — Н. А.) вода зимой не замерзает.
Когда шаманка так жила со своими девятью сыновьями, однажды пришли из Татты воины[176] и без малейшего промедления стали обстреливать [ее жилище]. Когда они вошли в балаган, то гам никого не оказалось. Тогда сказав: «Это они волшебством своим должно быть превратились в деревья, травы и разные вещи, об этих их способностях ходили слухи», — изрубили пальмой все начисто, что было в балагане: закраины нар[177], веники, лопаты, рожны и пр. Затем с возгласом: «Победили, изрубили и уничтожили!» — сожгли до тла ее жилище и все, что было, а пепел развеяли.
Только самому младшему из сыновей удалось убежать на восток в страну Лаамы[178]. С тех пор разорение путников той шаманкой совсем прекратилось. Так воины начали преследовать и истреблять племя «ставших ветром».
Спустя некоторое время бежавший в Лаамы сын вернулся опять в Ольтекский наслег, поселился там, народил детей. От него произошло потомство. Одного из его потомков, престарелого старика Леонтия Бехсюлюйэ, видела я примерно лет пятьдесят тому назад. Тогда все говорили о нем: «Этот старик родовитый, потомок хара сагыл из старинного рода “ставших ветром”; он страшный шаман-губитель. С худыми, тяжкими словами, с огненными глазами, как только начнет камлать, так и виднеются огни его глаз; он не шаманил без вреда [людям и скоту]», — и все боялись его.
Возненавидев этого старика, мой дядя (старший брат отца) шаман Хагыстай[179], выплеснул на него «воду болезни и смерти»[180], после чего тот ослаб, изнемог и, наконец, умер. Бехсюлюйэ не имел ни детей, ни родственников. После его смерти от потомков «ставших ветром» в наших местах никого не осталось (букв.: и запаха не стало).
Местность, где жила шаманка, сейчас называют Тогус Ётёх. Я видела эту местность, там были следы очень многих жилищ, неясные признаки ям и балаганов; полагали, что действительно они жили в девяти балаганах.
174
175
176
177
179
«Шаман Хадыстай жил в середине XIX в. во II Ольтекском наслеге Борогонского улуса, ныне Усть-Алданского района» [Там же].
180
Θ