Въ эти двадцать пять лѣтъ, — съ начала тридцатыхъ и до конца пятидесятыхъ годовъ, — французскіе писатели продолжали попадать въ Римъ и писать не объ однихъ только руинахъ и чудесахъ искусства, а также и о жизни папскаго государства, общества и народа. Изъ нихъ будущій радикалъ и республиканецъ, Эдгаръ Кине, въ первый свой пріѣздъ, въ половинѣ тридцатыхъ годовъ, отдалъ дань обязательныхъ описаній и размышленій о древнемъ величіи Рима, и даже поигралъ на тему всемірной духовной власти римскаго папы, желая, вѣроятно, показаться безпристрастнымъ и широко смотрящимъ на вещи либераломъ.
Прошло еще двадцать лѣтъ, и бойкій публицистъ съ беллетристическимъ талантомъ, Эдмонъ Абу, посланный, какъ бывшій ученикъ Нормальной школы, въ Афины, въ тамошнюю французскую школу, на обратномъ пути заѣхалъ въ Римъ и прожилъ полгода на самой Villa Medici, гдѣ уже помѣщалась французская академія художествъ. Какъ истый «homme de lettres», Абу не могъ не воспользоваться этимъ для составленія цѣлыхъ двухъ книгъ. Сначала онъ выпустилъ La Question Romaine — чисто-публицистическій этюдъ о Папской области и возможности для правительства Пія IX измѣнить систему. Книга имѣла громкій успѣхъ. Она написана въ духѣ очень умѣреннаго либерализма; во Франціи на нее смотрѣли благосклонно и въ Тюльери; а въ Римѣ, разумѣется, внесли въ Index. За ней слѣдовалъ довольно большой томъ подъ заглавіемъ Rome contemporaine, гдѣ Абу, идя по стопамъ своего предшественника Веля, собралъ въ видѣ отдѣльныхъ главъ все, что онъ записывалъ, живя на Villa Medici, интересуясь Римомъ, какъ бойкій туристъ, любитель искусства, наблюдатель нравовъ народа и высшаго общества, порядковъ папскаго режима и всего, чѣмъ могли интересоваться его читатели. Книга эта гораздо менѣе удачна, чѣмъ La Question Romaine. Если «римскій вопросъ», какъ онъ теперь представляется намъ, устарѣлъ, то все-таки въ этюдѣ Абу онъ поставленъ ясно и въ симпатичномъ направленіи. А книга писательскихъ замѣтокъ о Римѣ пятидесятыхъ годовъ страдаетъ еще большею легкостью, непріятной пестротой анекдотической болтовни и написана банальнымъ языкомъ хлесткаго газетнаго сотрудника. Но все-таки обѣ книги — документъ той эпохи.
Прошло еще нѣсколько лѣтъ. Гарибальдійское движеніе измѣнило карту Италіи. Существовало уже Итальянское королевство, и столицу перенесли во Флоренцію, откуда герцогъ бѣжалъ, какъ и Франческо изъ своего Неаполя. Вотъ въ эту-то новую эру Тэнъ и совершилъ свою поѣздку по Италіи и нашелъ Римъ все еще подъ прикрытіемъ французскаго корпуса, подъ всесильнымъ произволомъ кардинала Антонелли, попрежнему городомъ туристовъ, художниковъ и археологовъ.
Какъ я сказалъ выше, та часть Поѣздки Тэна, которую онъ отдаетъ Риму, отзывается прошлымъ только въ томъ, что онъ говоритъ про тогдашніе порядки папскаго режима. Но и тутъ наблюденія надъ обществомъ Рима, уличной жизнью, нравами народа, духовнымъ складомъ римлянъ — все это сохраняетъ еще необычайную свѣжесть. А въ описательной долѣ, посвященной Риму, какъ огромному хранилищу творчества древности и Возрожденія — у Тэна до сихъ поръ врядъ ли есть соперники. Одинъ главный упрекъ можно ему сдѣлать, — тотъ, который высказалъ въ осторожной формѣ и Сенъ-Бёвъ, — это то, что его характеристики произведеній искусства, не только въ главѣ о Римѣ, но и во всей книгѣ, часто слишкомъ обильны діалектикой, черезчуръ богатымъ наборомъ доводовъ, опредѣленій, сближеній, пріемовъ краснорѣчія. То и дѣло, читая его, хотѣлось бы замѣнить это болѣе простымъ фактическимъ изложеніемъ и, вмѣсто великолѣпныхъ тирадъ, находить почаще отмѣтки наблюдателя, дорожащаго своимъ текстомъ. Вездѣ, гдѣ Тэнъ описываетъ городскую жизнь, нравы, встрѣчи, подробности народ-: наго быта, онъ такъ и поступаетъ; и эти страницы, — а ихъ не мало! — ничего не утратили до настоящей минуты. Въ чисто же эстетическихъ оцѣнкахъ и художественно-культурныхъ обобщеніяхъ его частенько покидаетъ чувство мѣры. И Сенъ-Бёвъ былъ совершенно правъ, говоря ему въ печати: «J’aimerais en littérature à proportionner toujours notre méthode à notre sujet» [33].
Рядомъ съ Тономъ, Теофиль Готье создалъ новѣйшую, описательную прозу французовъ. Ему, болѣе чѣмъ яому-либо, слѣдовало оставить нѣсколько великолѣпныхъ описаній Рима, послѣ Константинополя, Венеціи, Египта. Онъ и заѣхалъ въ Римъ; незадолго до событій 1870 года, затѣмъ, чтобы посѣтить раскопки Палатина. Онъ описалъ это позднѣе, въ 1876 году, но больше ничего не печаталъ о Римѣ, гдѣ онъ жилъ еще въ 1850 году, почти въ эпоху Стендаля.