Оливер попытался отмахнуться, и Иллиана, похоже, поверила. Они продолжили путь, но внутри росло беспокойство. Что-то было не так, что-то кардинально отличалось, что-то пугающее и совершенно неестественное…
– А здесь я признался в любви, но ты меня отвергла, – белозубая улыбка уверенного в себе оборотня не давала в это поверить. Чтобы кто-то его отверг?
Они проходили мимо сада с сильно пахнущими цветами, фонтаном и милыми скамеечками в тени. Острова нильфов с непривычки могли утомить сильной жарой и влажностью такого уровня, что одежда липла к коже. Поэтому пара переоделась в открытое и летящее, и гуляла утром, до палящего дневного солнца.
Иллиане определенно больше хотелось нырнуть в океан, свою привычную среду. Побывать в городе на дне, где было скорее прохладно, чем знойно. Но они познакомились именно здесь, на острове. Там, где два мира соединялось в одно. Мало людей хотело жить под водой, поэтому большинство обитателей были нильфами. Хоть купол защищал город в океане, позволяя ходить и дышать, но привыкнуть сложно. Поэтому чаще люди и другие расы селились на островах, изредка бывая в пучине столицы.
Девушка рассмеялась, кивая на слова Оливера. Как она могла такое забыть! Вот только все тело застыло и напряглось от ее слов.
Вечер в таверне, одновременно далекой и знакомой, окутал пространство теплом и уютом. Мужчина, погруженный в воспоминания, сыпал вопросами о прошлом, и они оба наслаждались мгновением. Или так только казалось? Смех, выпивка, объятия, поцелуи — всё это создавалось, чтобы скрыть то, что было глубже. Он проверял её. Или самого себя?
– А помнишь ритуал, который ты проводила среди древних камней, надеясь, что я смогу стать человеком, когда контроль над зверем ускользал? Когда же это было… – задумчиво произнес он, поглаживая подбородок и окидывая взглядом особое скопление камней, неподалеку от таверны.
– Не верится, что когда-то ты был так молод, и мне пришлось спасать этого всесильного красавца, – весело захихикала Иллиана, гордая собой. Оливер поддержал смех, хотя внутри всё окончательно оборвалось.
Ночь обнимала тишиной темной комнаты. Оборотень смотрел на спящую нильфку, и печаль всё больше овладевала им. Он вновь и вновь посылал Олане зов, пытаясь пробиться в потусторонний мир. И сейчас пришло время признать – здесь всё неслучайно.
Магия смерти окутала, струясь из тела, заставляя черные полосы татуировок гореть, словно живые. Он направил её во все стороны, превращаясь в саму магию, ощущая её всеми органами чувств – больше, сильнее, интенсивнее, везде и сразу. Его голубые глаза, белки которых стали полностью черными, открылись, всматриваясь в бесконечность. Всё вокруг словно замедлило свой бег, останавливаясь в ожидании.
То, что окружало его, коснувшись магии смерти, медленно рассыпалось в пыль. Как же сильна эта иллюзия… Внутри царило мертвенное спокойствие и отчуждение. Он усилил нажим, выкладывая все без остатка. Не было выбора – остаться в идеальном мире рядом с любимой или вернуться в реальность. Он уже знал, кто мог создать это прекрасное, но ложное убежище.
Единственное, перед чем все мы равны — несправедливая реальность. И он это понимал как никто другой. Оливер не нужен здесь, в этой сладкой лжи. Его предназначение ждало за пределами этих стен. Его желания ничего не стоят, пока он не исполняет свою роль, для которой был создан.
Внезапно во тьме блеснули алые глаза Иллианы, распахнувшись. Она протянула руку к оборотню, слезы искрились в лунном свете, будто тысячи крошечных звезд, умоляя. Что-то внутри мужчины дрогнуло, сердце сжалось до невыносимой боли. Ну почему все так?!
– Пожалуйста… — прошептала нильфка, и её прекрасное лицо начало расплываться под гнетом разрушающей магии, словно восковая маска. – Останься… Мы ведь так счастливы… – голос искажался, становясь чужим, скрежещущим.
Казалось, в глубине души Оливера что-то окончательно умерло, отпуская последнюю нить этой иллюзии. Но он не отступил. Мир вокруг рассыпался в прах, летящий, словно от невидимого дуновения ветра. Иллиана закричала.