Амлет спусят пару лет вернулся обратно во дворец, где Грорин, решивший, что его отца убил король, поднимает восстание. Однако, правда открывается, и тогда Грорин вызывает принцессу на дуэль. Та, не долго думая, согласилась. Дуэль происходит прямо в тронном зале на глазах короля, соправителя и прочих гномов. В результате дуэли Амлет погибает, но перед смертью успевает не только обвинить, но и привести доказательства того, что ее дядя, вернее тетя убила ее отца. Мать верит своей дочери и, не в силах справиться с потерей, убивает короля.
Что же касается Грорина, то убив принцессу - убийцу его отца, он понимает, что убил единственного гнома, которого когда-либо любил и бросается на топор, что вообще-то довольно сложно, но ему таки удалось вогнать топор себе в лоб. Соправитель двух королей признается в своем позоре, но совершить самоубийство не смогла из-за слабоволия и отправляется в изгнание. Занавес, аплодисменты.
* * *
Как это ни удивительно, но дождь закончился, впервые за последние... Задумавшись, Сивикус так и не смог вспомнить, за сколько дней. Впрочем, луж было более чем достаточно. Они начинали подмерзать, но хорошо это или плохо Ивик так и не смог решить. Конечно, лед много лучше холодной воды, но, с другой стороны, когда вся мостовая покрывается ледяным панцирем, это не так уж и здорово, тем более ночью.
С Каспом они расстались у выхода, что и понятно, ведь тому нужно было вернуться аж к самому Лену. Жил он на набережной Лена, носившей загадочное и довольно длинное название: «Набережная трех герцогов, пяти графов и одного святого отца», у самого моста на «Дроздов остров» через который можно было уже добраться на северный берег реки. Когда они только ехали в театр, Ивик даже надеялся, что Касп там и выйдет, но его надежды не оправдались.
- Может тебя все-же проводить? - спросил Ивик уже после того, как они успели распрощаться.
- Неужели ты отпустишь свою подругу одну бродить по этому темному городу или заставишь топать до самого моего дома, а потом обратно, по такой то стуже.
- Ну... - неуверенно ответил Ивик, который, как-то не подумал об этом, - все-таки это ведь Керлендер, а сейчас уже совсем темно.
- Вот, вот, и ты заставишь девушку из хорошей семьи бродить по нему, - поддел Каспогониус.
- Уж если на то пошло, то если кто вас и защитит от грабителей, так это я, - заметила Кристилла. - В конце концов, магия много эффективней кулаков. Да и не такие уж они у вас большие.
- Моя дорогая Кристи, я и не думаю сомневаться в твоих способностях. Боевая магия, огненные шары и все такое...
- Да, именно о них я и говорю, - подтвердила волшебница.
- Но ведь это - обязанность мужчины защищать даму своего сердца, - галантно ответил механик. - И потом, я слышал, что боевую магию запрещено использовать в городе...
- В таком случае можешь не беспокоиться, - холодно ответила девушка, я не дама твоего сердца, - а о том, что я магию применяла, узнают лишь, если об этом кто-то расскажет. А ведь никто ничего не скажет.
- И не подумаю, - злорадно подтвердил Ивик.
- Ну, нельзя же так с друзьями, - ни капельки не обижено ответил Касп, - в таком случае, до Мины(21).
- Не наделай глупостей за выходные, - попросил Ивик.
- Ты про ту девчонку? Не беспокойся, о ней я забыл уже.
Касп уже было пошел, но сделав с десяток шагов обернулся. Ему даже пришлось повысить голос, чтобы его услышали. Шаги-то оказались не маленькие для его невысокого роста:
- Что бы ты ни говорил, Ив, но смотритесь вы, как будто бы уже женаты!
- Ты!... - ничего более информативного сказать Ивик не смог. Когда же слова нашлись, Касп уже был слишком далеко, чтобы его можно было догнать и... и что бы он дальше сделал, Ивик не имел ни малейшего понятия.
До самого университета они шли молча, стараясь даже не смотреть друг на друга.
Уже у самого восточного входа Кристилла, даром что волшебница, поскользнулась на замерзшем камне, и не упала лишь благодаря тому, что ухватилась за локоть друга. Впрочем, тот остался на ногах не многим дольше, волшебница оказалась много тяжелее, чем принято думать о них. Собственно, Ивик даже не успел понять, что произошло. В тот самый момент, когда произошло падение, он пребывал в раздумьях. То есть нельзя сказать, что он думал о чем-то конкретном, но на действительность, особенно ту ее часть, что находилась под ногами, особого внимания он не обращал.