Жан-Жан припарковал свой «Рено-5» у самого дома, под ветвями засохшего деревца. Войдя в подъезд, он заглянул в почтовый ящик. Тот был пуст, значит, Марианна уже вернулась. Он закусил изнутри щеку: не видать ему получаса одиночества, необходимого для перехода от конца дня к началу вечера. Как бывало часто, они сольются в малоприятный континуум. Лифт бесшумно поднял его на восьмой этаж, дав время прочесть несколько граффити, оставленных несводимым маркером неизвестными лицами. Его любимым было, наверно, следующее: «Евангелина, я дрочу, думая о твоем прекрасном теле». Текст был проиллюстрирован стилизованным членом, извергающимся в потолок. Ясно, откровенно и не зло. Что-то в этом роде он хотел бы написать своей жене, если б мог. Но разумеется, не писал. Во-первых, потому что не дрочил, думая о теле Марианны, да и вообще, если было когда-то желание, оно давным-давно улетучилось. И потом, такая записка никак не подходила Марианне. Слишком она была серьезная, слишком напряженная, слишком сосредоточенная на своей работе, одним словом, слишком зеленая мамба.
Когда он вошел домой, она стояла у окна и говорила по телефону. Он видел ее со спины. Свою большую бесформенную сумку она оставила на столе в гостиной, переодеться еще не успела, на ней было строгое платье, не более сексуальное, чем дверь гаража. Она говорила с кем-то с работы. Не сердилась, нет, но, как всегда, было что-то ужасно неприятное в звучании ее голоса, что-то как будто покусывающее барабанные перепонки. Это трудно было объяснить, возможно, дело в выборе слов, сводившихся к лексическому полю почти всегда оценочного плана и перемежающихся вводными словечками, от которых так и хотелось выпустить заряд крупной дроби в затылок: «Ладно, на хрен, не парься, значит, как бы, я например, ну вот…»
Марианна почувствовала его присутствие, у нее был на это просто невероятный инстинкт, она обернулась к нему, нахмурив брови, и подняла указательный палец вверх, что означало: «Подожди пару минут, я говорю по телефону». Под прямым светом ряда круглых энергосберегающих светильников, встроенных в натяжной потолок, кожа у нее была слегка зеленоватая. Заметно не сразу, но, если обратить внимание, видно невооруженным глазом. Так проявляла себя ее рептильная природа. Сама она терпеть этого не могла и каждое утро проводила много времени перед зеркалом, пытаясь скрыть цвет лица под пудрой и тональным кремом, но и пудра, и крем были бессильны: к концу дня зеленый все равно проступал. А на кончиках рук и ног окраска плавно переходила в желтую, поэтому она с детства выбирала свитера с достаточно длинными рукавами, наполовину закрывавшими ладони.
Продолжая говорить, она нервно почесывала кончиком ногтя уголок рта.
— Выпечка — это наш сегмент, который функционирует лучше всех. Вот что надо им дать понять. Они вкладываются в отделы, гордо именуемые престижными, но окупаемость имеющие нулевую… — говорила она… Тонкий мышиный писк, формулирующий неслышные фразы, доносился из телефона, она слушала его как бы по обязанности, повторяя: «Хорошо, ладно…», а потом продолжала тоном генерального адвоката:
— Уход за телом, гигиена, косметика — это замкнутый рынок! У отдела выпечки есть характер, здесь тебе запах свежего хлеба, предложение ты можешь менять в зависимости от времени дня, в десять часов завтрак, в час дня обед. Это отдел отделов, куда заходят все поголовно. Даже молодежь, посмотри опросы, даже молодежь. Finger food[12], вот что они любят… И если твой заведующий не слишком консервативен, почему бы ему не ввести cross selling[13]… На днях я говорила с одним типом, он выложил большой выбор оливкового масла и вяленых помидоров рядом с чабаттами! Продажи просто взлетели… Вот такие идеи надо отстаивать… Хорошо… Ладно… Нет, нужен однозначный документ, в котором ты определишь им, что такое утренняя выпечка, вечерняя выпечка, полуфабрикат и замороженный продукт… Все это лажа, короче… Если бы он горел на работе, посидел бы вечерок, черт возьми, и сделал презентацию со слайдами, прикинь, как мы будем выглядеть с нашими ксерокопиями? Хочешь, чтобы нас держали за стажеров?
Наконец Марианна положила трубку и повернулась к Жан-Жану.
— Работа? — глупо спросил он.
— Да. Завтра с утра у нас встреча с крупным клиентом, а ничего не готово. Да еще сегодня просто катастрофа… В разгар презентации директор узнал, что ограбили его фургон. Это, кстати, произошло здесь, неподалеку. Разумеется, все надо начинать по новой.