– Второй господин, когда ты пришел? Да еще не издал ни звука!
Чэн Фэнтай ответил:
– А я тут тайком подсматриваю, кому это Шан-лаобань пишет послание. Взять хоть это: «Очень скучаю, надеюсь лишь на возвращение сударя». Гляди-ка, какой ты нетерпеливый!
Шан Сижуй втянул ноздрями воздух, сложил письмо пополам и впихнул его в конверт:
– А ты только эти две строчки и увидел! Ну что за пошлость! Это ведь для Ду Ци!
Чэн Фэнтай прекрасно знал, что из себя представлял Ду Ци, этот беззаботный и романтичный ученый. Должно быть, во Франции он спит среди цветов и ночует в ивах [18], пойманный в сети западных красавиц. Неужто в Бэйпине не нашлось ни одной фаньалин, иначе к чему ему бежать во Францию да еще проводить там год за годом? Только Шан Сижуй, которого легко обмануть, мог поверить в эти выдумки.
Чэн Фэнтай спросил, засомневавшись:
– Отправишь письмо, и Ду Ци мигом вернется?
Шан Сижуй ответил:
– Не знаю. Я просто подгоняю его. Второй господин, раз уж вы пришли! – Он вытащил листок бумаги, на котором латиницей был написан французский адрес Ду Ци, Шан Сижую пришлось бы знатно покорпеть, чтобы перерисовать все эти буквы. – Второй господин, подойди и помоги мне переписать адрес.
Чэн Фэнтай взял в руку кисть, почувствовал неладное и с улыбкой проговорил:
– Так второй господин не справится! – с этими словами он достал из-за пазухи перьевую ручку и переписал на конверт адрес в две строчки, на латинице он писал даже красивее, чем на китайском.
– Что хорошего во Франции? Все туда бегут один за другим, а потом не возвращаются и совсем забывают писать либретто! – У Шан Сижуя был один недостаток – ему казалось, что за исключением театра, дела важного и серьезного, к тому же увлекательного, все прочие занятия – лишь пустые забавы, недостойные внимания. Вот почему он никак не мог понять Ду Ци, который за весельем и не вспоминал о своем царстве Шу [19].
Чэн Фэнтай чиркнул спичкой, закурил и сказал:
– Когда мне было двенадцать, отец взял меня со старшей сестрой в поездку по Англии и Франции. Франция хороша! Женщины там особенно прекрасны – благоухающие всяческими ароматами, белокожие и крепкие. Только увидят кого, сразу обниматься да целоваться. Твой Ду Ци, хе-хе…
Шан Сижуй выхватил у него конверт:
– Второй господин, ты снова болтаешь вздор!
Он направился в спальню, а Чэн Фэнтай последовал за ним и тут же раскинулся на его кровати. Над пологом кровати висели две маски дахуалянь [20], которые они купили во время прогулки по Тяньцяо. Маски эти, с насупленными бровями и гневным взглядом, пышущие красками, с первого взгляда пугали. Они походили на образцы грима отгоняющих злых духов, однако сам Шан Сижуй ими любовался.
– Шан-лаобань, днем вынужден буду у вас отпроситься. Я условился пообедать кое с кем.
Шан Сижуй осведомился между делом:
– О, и с кем это вы обедаете?
– Я скажу тебе, только ты не сердись.
– Угу, сердиться не буду.
Чэн Фэнтай, снова и снова обдумывая этот вопрос, все же решил сказать правду, ведь если ложь его обнаружится, последствия будут ужасающими:
– Я встречаюсь с Чан Чжисинем и Фань Лянем. Мы время от времени собираемся поболтать.
Шан Сижуй с виду казался спокойным:
– О! Ну тогда, если этот Чан Цзысин что-нибудь тебе расскажет, я потом послушаю от тебя.
Чэн Фэнтай вздохнул:
– Ты все еще переживаешь о тех двоих? Как можно быть таким упрямым?
Стоило ему только упомянуть ту пару, как Шан Сижуй тут же рассвирепел, принялся бить кулаками по кровати и кидать на землю подушки, шипя сквозь стиснутые зубы:
– Да кто о них переживает! Об этой парочке негодяев! Что, уже и посплетничать мне нельзя?
Чэн Фэнтай сказал со смехом:
– Но ты только впустую тратишь силы. Чан Чжисинь и Фань Лянь – близкие друзья между собой, а я так, просто развлекаю их, болтая всякий вздор. Он ведь человек закона, говорит так, что ни к чему и не придерешься, а ты все еще надеешься, что из его рта можно услышать какие-то сплетни.
Шан Сижуй подпрыгнул:
– Болтаешь вздор, а все равно идешь! Ты скорее пойдешь нести всякую чушь вместе с ними, чем послушаешь мое выступление!
Чэн Фэнтай беззаботно проговорил:
– Да я послушаю! Представление же начинается только вечером? К вечеру я уж точно вернусь, заберу тебя да еще принесу тебе торт, хорошо?
Шан Сижуй сидел с тоскливым лицом, ничто не могло его порадовать.
19