Не скоро, однако, капитан Баумгартен окончательно уверился, что графа нет. Обыскивать замок было занятием не из легких. Множество извилистых коридоров соединялись между собой узенькими лестничками, по которым мог с трудом протиснуться лишь один человек, толстые внутренние стены полностью изолировали одно помещение от другого, не пропуская ни звука, а толщина внешних стен, в которых были утоплены окошки, достигала почти двух метров. Напрасно капитан Баумгартен топал сапогами по каменным плитам, отворачивал портьеры, простукивал стены рукояткой сабли. Если в замке и были тайники, наити их капитану не посчастливилось.
— Я вот что решил, — наконец сказал он сержанту по-немецки. — Приставь к этому типу охрану и проследи чтобы он никому ничего не смог сообщить.
— Слушаюсь.
— Потом устрой засады у парадного и черного входов. исключено, что к рассвету наша птичка вернется в свое гнездышко.
— Как распорядиться. в отношении солдат?
— Пусть ужинают на кухне. Этот малый даст им вина ж мяса. В такую непогоду здесь нам будет куда уютнее, чем на Проселочной дороге.
— Сами-то вы где расположитесь?
— Я, пожалуй, поужинаю здесь, в обеденном зале. В намине приготовлены дрова, его можно затопить. В случае тревоги позовешь меня. Эй, дворецкий, что можешь принести мне на ужин?
— Увы, сударь, в прежние времена я бы ответил: «Чего только пожелаете», — но сейчас могу вам подать лишь бутылку молодого кларета и холодную курицу.
— Прекрасно. Приставь к дворецкому стражу, сержант, и пусть он постоянно чувствует на своей спине острие штыка, чтобы ему не вздумалось вдруг шутить с нами шутки.
Квартировать у неприятеля было для капитана не внове; старый вояка, он освоил это нехитрое искусство еще в восточных провинциях[5] и в Богемии[6]. Пока дворецкий подавал ужин, капитан готовился поудобнее провести ночевку. Он зажег десять свечей в канделябре посреди стола. Дрова уже весело потрескивали в камине, откуда в зал время от времени врывались клубы синего едкого дыма. Капитан подошел к окну. Тучи снова заволокли луну, шел сильный дождь, шум непогоды не могли заглушить даже толстые стены замка, в темноте неясно угадывались очертания деревьев, клонимых ветром в одну сторону. Непогода снаружи придавала особую прелесть помещению, в котором расположился капитан, и принесенным слугой курице с бутылкой вина. После продолжительного марша капитан ощущал усталость и голод; он снял саблю, каску и пояс, на котором висел револьвер в кобуре, и бросил все это на табурет, а сам приступил к ужину. Закончив есть, он со стаканом вина в руке и сигарой в зубах откинулся на спинку кресла и огляделся.
Было освещено лишь небольшое пространство вокруг канделябра, пламя свечей отражалось на серебряных погонах, озаряло терракотовое лицо, кустистые брови и желтые усы капитана. За пределами этого освещенного круга все в старинном зале казалось неясным и призрачным.
Две стены зала были обшиты деревянными панелями, а две — увешаны выцветшими старинными гобеленами, на которых еще угадывались всадники, стремительно скачущие за убегающими оленями. Над камином располагались ряды геральдических щитов с фамильными гербами рода Шато-Нуар; на каждом из щитов — роковой андреевский крест.
Напротив камина висели четыре портрета прежних владельцев черного замка — обладателей орлиных носов и тонких аристократических черт. Лица на портретах настолько походили друг на друга, что крестоносца от участника Фронды можно было отличить лишь по платью.
Развалясь в кресле и созерцая эти портреты сквозь клубы сигарного дыма, отяжелевший от еды капитан Баумгартен принялся размышлять о превратностях судьбы, заставивших его, уроженца балтийского побережья, очутиться в родовом гнезде нормандских вождей.
Жар очага разморил прусского вояку, веки у него начали слипаться, подбородок постепенно опустился на грудь, и отражения язычков пламени заблестели на лысом темени капитана.
5
Имеется в виду эпизод, когда прусское правительство, стремясь обезопасить себя от распространения восстания во входящем в Российскую империю Царстве Польском (1863–1864) на Западные польские земли, входящие в состав Пруссии (восточные провинции), и предотвратить возможность какой бы то ни было угрозы режиму юнкерской Пруссии в случае успеха восстания, двинуло в Позен (Познань) дополнительные воинские силы. Пруссаки блокировали границу Царства Польского, интернировали отряды польских повстанцев, перешедших на территорию Пруссии, выдавали повстанцев царским войскам, проводили аресты поляков на Западных польских землях.
6
В ходе австро-прусской войны 1866 года пруссаки нанесли австрийцам жестокое поражение при деревне Садовой на территорий Богемии (Чехии). Эта война закончилась подписанием в Праге мира, ознаменовавшего образование Бисмарком Германского союза под эгидой Пруссии.