Таким образом, критерий внутренней самоидентификации лишь подтверждает существование проблемы, но не даёт возможностей для её решения.
Что ж, попробуем в поисках ответа погрузиться в историю.
Похоже, «отцом-основателем» здесь всё же является Жюль Верн — графоман-скорописец, вот уж скоро два века владычествующий над душами читателей. Однако. В корпусе написанных Верном текстов собственно фантастические вещи остаются в меньшинстве: «чистых» путешествий и приключений куда больше, да и сам он воспринимался современниками лишь одним из многочисленных авторов романов-фельетонов, пишущим преимущественно для подростков. Отсюда — технические и естественнонаучные подробности взамен альковно-шпажных, предназначенных для более взрослой аудитории.
Почин пошёл на ура. Эпигоны процветали. Читатель рвал газеты из рук мальчишек-разносчиков. Бессмертные академики брезгливо морщили носы и втайне завидовали. В Академию Жюля Верна не приняли.
Примерно в ту же пору, на другом конце света щуплый человечек с тоненькими усиками, бледным высоким лбом и горящими глазами писал совсем иные произведения — не длинные новеллы мистического плана. Звали его Эдгар Аллан По[9]. Его волнующая филигрань была одинаково далека и от европейского романа-фельетона, и от жюльверновского науч-попа, и уж, всяко, от похождений бравого Ната Пинкертона. В основе его творчества лежали, безусловно, готический роман, откровения духовидцев и народные предания.
Эдгар По, разумеется, тоже не обошелся без подражателей. Процесс пошёл.
Верн, таким образом, является родоначальником sciences fiction со всеми более поздними ответвлениями, от космооперы и киберпанка до фантастического боевика, По же — безусловный патриарх fantasy, мистики, хоррора и т. д.
Но. Едва ли уместно относить всех их последователей и восприемников к фантастам. То есть, отнести-то не сложно — в рамках отдельной парадигмы, о чём уже упоминалось выше. Куда труднее в этом убедить тех, кто в данную парадигму не входит. И речь ведь идёт не о ретроградствующих литературоведах и не о снобах-читателях — об авторах, которые руками и ногами отбрыкиваются от сомнительной (с их точки зрения) чести называться фантастами.
И наоборот! Тот же С. Витицкий упорно продолжает самоидентифицироваться именно как фантаст — хотя давно мог бы с лёгкостью занять достойное место в другой лиге.
Вообще, в последнее время становится всё заметнее тенденция патентованных «мэйнстримщиков» к явному усилению именно фантастического элемента в их произведениях, в то время, как у многих фантастов замечается дрейф в сторону фантастического минимализма. Причём, несмотря на подобные эксперименты, ни о каком слиянии фантастики и мэйнстрима речи не идёт.
Разные тусовки? Да, безусловно. Однако, как уже говорилось, фантастика отнюдь не ограничена Фэндомом.
Чёрт возьми, тогда в чём же разница? Где этот клятый Фома, поднимите мне веки! Почему человека, взахлёб читающего какого-нибудь Борхеса, ни за какие коврижки не уговорить прочесть… к примеру, Логинова? А с другой стороны, почитатели «Выбраковки» или «Виват, Император!» крайне неохотно соглашаются хотя бы открыть «Укус ангела». Ей-ей, я скоро умом двинусь, пытаясь понять их логику!
Хотя… Минуточку!
Вот писатель Имярек, житель уездного города N, не входивший доселе ни в какие литобъединения и фракции, только что закончивший дебютный роман. Естественно, встаёт вопрос об издании. «В стол» нынче пишут, кажется, лишь законченные мизантропы и неудачники. Так что, в случае, если рождённый текст того заслуживает, какое-нибудь издательство непременно возжелает выпустить его в свет.
Пожалуй, тут-то и начинается самое интересное. Писатель занимается чем? Творчеством. Логично. А издатель? Правильно, бизнесом. Писатель хочет, чтобы его труд был оценен. Издатель хочет, чтобы выпускаемый им продукт был продан. Так что, покупая глянувшуюся книжку, мы приобретаем не только созданную автором книгу, но и произведённый издателем товар. Это потом, дома, любовно раскрыв принесённый томик, мы становимся читателями. На территории книжного магазина каждый из нас, увы, лишь потребитель определённой группы товаров.
9
Заманчивая идея в очередной раз объявить основателем фэнтези Николая Гоголя (и тут мы впереди планеты всей!) безосновательна именно потому, что ни «Вечера на хуторе», ни «Миргород» так и не породили сколь-нибудь серьёзной школы — в отличие от «Мёртвых душ», «Петербургских повестей», «Ревизора» et cetera. Кого ни возьми — все из «Шинели», и хоть бы один заявил, что родом из «Вия»!